Книга Заговор в Древнем Риме - Джон Мэддокс Робертс

Аврелия с трудом подавила зевок.

— На улицах всегда льется кровь, — ответила она. — Но, как правило, это кровь простолюдинов. Не думаю, что прольется много благородной крови, поэтому не вижу особого повода для беспокойства.

— А если это будет твоя или моя кровь?

— Хочешь сказать, что ты не рвешься в бой, чтобы отдать свою жизнь за нового консула?

Она прижалась еще крепче, перекинув ногу через мое бедро.

— Весь смысл государственного переворота заключается в том, чтобы найти человека, который во имя твоих интересов пожертвовал бы собственной жизнью. Ради этого мы все в конечном счете и участвуем в этом заговоре. Я мог бы умереть героем в какой-нибудь войне с иноземцами, не подвергая себя риску испытать бесчестье. Однако примкнул к твоему отчиму, ибо вознамерился добиться высокой должности, не дожидаясь, когда вымрут пять десятков Метеллов, которые старше меня по возрасту.

— Вот теперь я узнаю своего Деция. Все остальные — глупцы, стадо жертвенных животных. Только ты понимаешь истинную причину этого бунта. Ты единственный по-настоящему умный человек из всех сообщников отчима.

— Сообщники существуют для того, чтобы их использовать. А кто, по-твоему, стоит за Катилиной?

Даже в столь пикантных обстоятельствах я продолжал выуживать нужные мне сведения. Поглаживая ее по спине левой рукой, я не только ласкал Аврелию, но и стремился ощутить ее невольное напряжение, сопутствующее лжи.

— Что ты имеешь в виду? — сонным голосом пробормотала она.

— Он сказал мне, что его поддерживает Красс.

Это был опасный ход, но мне не терпелось подтвердить свои подозрения.

— Сам тебе сказал? — Сон вмиг слетел с нее. — Тогда он и впрямь высоко тебя ценит. Мне казалось, он скрывает это даже от близких сообщников.

Значит, я был прав. Наконец-то я узнал об этом, хотя письменных доказательств, которые требовались Цицерону, у меня не было. В голосе Аврелии прозвучало откровенное восхищение. Я оказался даже более важным человеком, чем она себе представляла. Мне была доверена правда о Крассе.

Она в очередной раз зевнула.

— Он рассказал тебе о встрече с Крассом прошлой ночью? — спросила Аврелия.

— Нет. — Я ощутил, как мурашки пробежали у меня по голове. — Мы были не одни.

— Вчера вечером, как только стемнело, Красс пришел к нам в дом, и они с отчимом уединились в комнате. Хотя дверь была закрыта, я слышала, как они о чем-то громко спорили. — Ее голос неожиданно оборвался.

Итак, на игровой доске еще одна кость сделала неожиданный скачок. Не решил ли Красс выйти из игры после того, как завлек в нее Катилину? Во всяком случае, это могло бы служить причиной пошатнувшейся уверенности Катилины. Но если так, то почему Красс это сделал? Не потому ли, что имел о заговоре иное представление или был о нем недостаточно осведомлен? Или потому, что никогда серьезно не относился к своему участию в нем? Поразмыслив, я решил, что последнее объяснение более всего походило на правду.

Учитывая, что Помпей находился на Востоке, Лукулл отошел от дел и по крайней мере один из преторов был вовлечен в заговор, Красс был самым выдающимся полководцем среди тех, что пребывали в окрестностях Капитолия. Поскольку у него имелась многочисленная армия воинов-ветеранов, готовых по первому зову встать под его знамена, он, очевидно, полагал, что охваченный паникой Сенат будет вынужден обратиться к нему для подавления бунта. И возможно, в связи с возникшими чрезвычайными обстоятельствами провозгласит его диктатором.

Но Цицерон уже позаботился о том, чтобы предотвратить подобную возможность. Хотя никаких прямых действий против Красса он, скорее всего, предпринимать не станет, зато сделает все возможное, чтобы командование воинскими подразделениями, которые выступят против Катилины, разделило бы между собой как можно больше людей. Это будет проявлением его мудрости и благоразумия. Нашим врагом на этот раз был не Пирр, не Ганнибал, не Югурта или Митридат и даже не Спартак. А для того чтобы разбить несколько банд, поднявших мятеж в различных частях Италии, никакого объединенного командования не потребуется.

Все это представляло собой замысловатую головоломку, которую предстояло разгадать. Однако меня она уже не слишком интересовала. Все, что происходило в Риме, по всей Италии и в отдаленных уголках нашей империи, являло собой яркий пример крючкотворства, предательства, двурушничества и тайного сговора — словом, всего того, что составляет источник жизненной силы римских политиков. Но с тех пор как я известил Цицерона о результатах своего расследования, это почти перестало меня заботить.

Единственное, что беспокоило меня с самого начала, — так это убийства. Ненавижу, когда в моем городе убивают людей, в особенности мирных граждан. Мне удалось раскрыть все убийства, кроме одного. В каждом случае жертвами были кредиторы сообщников Катилины, и совершенные преступления являлись своего рода обрядом посвящения.

Не вписывалась в эту канву только внезапная смерть Децима Флавия, случившаяся в цирке. Он не был ростовщиком и погиб в странном месте, к тому же был убит каким-то необычным оружием. Я хотел задать Аврелии вопрос, которого старательно избегал с того дня, как повстречал ее в цирке в то утро. Продолжая держать пальцы у нее на спине, я слегка ее встряхнул, пытаясь разбудить.

— Аврелия, проснись.

Она заморгала.

— Что?

— Мне нужно кое-что узнать. Ты была с Вальгием и Торием, когда они убивали Децима Флавия?

Мои пальцы ощутили, как мышцы на ее спине напряглись.

— Нет. А почему ты спрашиваешь? Ведь он был всего лишь всадником. — От негодования сон слетел с нее в один миг. — Чем его смерть хуже смерти лекаря-грека, которого убил ты?

— Когда я повстречал вас троих в то утро, вы не просто прогуливались. Вы входили в ту самую галерею, где я чуть не столкнулся с бородатыми близнецами.

— И что из этого следует? — осведомилась она, слегка насупившись.

Я посмотрел на потолок, едва различимый в полумраке мерцающей лампы.

— Поначалу я не видел в том никакого смысла. Но потом, когда больше узнал о планах Катилины, кое-что стало проясняться. Тебе было поручено надзирать за бородатой парочкой?

Она вновь зевнула.

— Да, они не внушали доверия. Отчиму с самого начала досаждала некомпетентность его сообщников. Мне приходилось проверять каждый их шаг, чтобы убедиться, что они ничего не перепутали.

— Но почему это поручили тебе?

— Потому что мне доверяют. К тому же эти двое почти мои ровесники. А какие подозрения могла вызвать молодая патрицианка, сопровождаемая двумя кавалерами? Кто мог обратить на них внимание?

— Никто, кроме меня, — ответил я. — На Вальгия возложена ответственность за поджоги в городе. Ему известны все закоулки Большого цирка, а все знают, что более опасного места в случае пожара в городе нет. Как я выяснил позже, они с Торием нашли там большую кучу мусора и решили, что она послужит хорошим исходным материалом для поджога. Они шли, обсуждая эту тему, как обычно, сумбурно и громко, так что их голоса разносились по всей галерее. Мимо по дороге домой проходил Флавий, и его привлек их разговор. Он решил подойти поближе, чтобы расслышать его получше. Тут они его и схватили.