Книга Баронесса Изнанки - Виталий Сертаков

— А как же Его королевское величество? — ввернул магистр. — Ваша светлость, вне сомнений, помнит статью четвертую параграфа второго Хартии, подписанной первыми королями. Я прошу прощения что опередил Вашу светлость и первым напоминаю нашим несведущим гостям. Четвертая статья утверждает, что в исключительных случаях, когда для сбора Палаты нет времени, король может воспользоваться своим правом и личной печатью.

— Прискорбно огорчать вас, Ваша ученость, — разлился елеем герцог, — однако, как вам, без сомнения, известно, королевский титул в нашем государстве не подразумевает полноты власти. Фэйри, в отличие от уважаемых фоморов, не тяготеют к абсолютизму.

— Верно ли мы вас поняли, Ваша светлость? — обнажил клыки магистр. — Палата не соберется, поскольку дело, по вашему мнению, недостаточно важное, а без особого дозволения Палаты девочку не выпустят из города.

— Ваша ученость, как всегда, бесподобно точно уловил суть проблемы. Но я вынужден внести поправку. Мы всего лишь пытаемся спасти девочку в стенах Блэкдауна. Обычная взрослая женщина сумеет преодолеть Хрустальный мост, а ребенку это не под силу. С вами Девочка, не прошедшая ритуал Имени.

Несколько секунд все молчали.

— А что надо для прохождения этого ритуала? — спросила Мария, когда Бернар замолчал.

— Ритуал Имени обязателен для всякого подростка, независимо от того, к какой из разумных рас он принадлежит, — вздохнула тетя Берта. — В Измененном мире только фэйри поддерживают Традиции, а здесь каждый проходит через ритуал.

— Глубокочтимая Берта совершенно права, — со слащавой улыбкой подхватил герцог Фибо. — Юноша либо девушка не вправе требовать к себе уважения, пока не подтвердит, что вошел в возраст мудрости. Ритуал Имени, к сведению ваших обычных гостей, — это одна из четырех главных Традиций Изнанки.

— Ваша светлость, — внезапно вперед выступил доселе молчавший барон Ке. Очевидно, его неповоротливым мозгам пришлось проделать немалую работу, прежде чем родилась та идея, которой он потряс всех в следующую минуту. — Мне кажется... эээ, имеется еще один выход из некоторой юридической распутицы, в которой все мы, некоторым образом... эээ... завязли, Если обычная девочка согласится, я готов удочерить ее.

— Это хорошая идея, — помедлив, сообщил герцог Подвала. — Думаю, что мы можем передать гонцу клури каун о счастливом разрешении трений. Но как нам видится, вопрос не в том, согласится ли девочка признать вас отцом. Вопрос в том, даст ли согласие почтенная баронесса Ке де Урр?

«Вот так папаша будет» — ужаснулась Младшая.

— Аня, надо согласиться. Это формальность.

— Да я ничего. Я согласна, лишь бы мама не узнала.

— У пиктов бабы правят бал, — сквозь зубы прошептал дядя Саня.

Герцог проводил гостей в самый охраняемый, самый глубокий подвал королевства, где позволил несколько минут полюбоваться главным цайтмессером Логриса. Цайтмессер Младшую поразил, да и не только ее. Саня и Бернар стояли, разинув рты. Анка полагала, что ей предъявят такой же сундук с будильниками, только покрупнее, чем у егерей и магистра, но она очень ошиблась. Цайтмессер занимал собой зал в шестьдесят квадратных метров, а также тянулся на два этажа вверх и вниз. Вокруг сотен его циферблатов, шкал и реторт с капающими жидкостями были проложены кольцевые мостки и вертикальные лестницы. Цайтмессер тикал, позванивал и булькал на все лады. По нему, как муравьи, лазили проворные старцы с подвязанными бородами и моноклями, а двое писарей немедленно заносили в толстые гроссбухи все изменения времени, зафиксированные прибором. В самое нутро цайтмессера уходил вращающийся вал, продолжение мачты, «запитанной» от городской мельницы. Как выяснилось, привод обеспечивал насосы, возвращающие назад разноцветную воду и масло в жидкостных часах, и взводил пружины механических часов. В потолке и стенах обнаружились поворачивающиеся линзы, такие же, как на верхней площадке башни, через них в глубокий подвал поступал дневной свет. Таким образом, глубоко под землей, было почти так же светло, как на поверхности. Но через линзы поступал не просто свет, а сложная система сигналов с других башен слежения, расположенных в сотнях миль от Блэкдауна. Человечек с грифельной доской быстро стучал мелком, переводя в цифровой ряд отрывистые вспышки «морзянки», а его помощник переводил одни часы вперед, другие назад, формируя полную временную картину Логриса. Чуть ниже мостков, по которым бегал помощник «радиста», имелась плоская отшлифованная плита, с приколотой сверху плотной серой бумагой. Все это функционировало, как автоматический кульман. Над растянутым листом передвигался механизм с чернильным пером на конце и на глазах создавал карту. Карту временных ускорений и Провалов, таинственных пассатов и тайфунов, которые могли нанести столько вреда жителям страны.

Мастера, обслуживавшие цайтмессер, только в первый момент показались Анке стариками. Просто они принадлежали совсем к другой расе разумных, это были вполне крепкие мужчины и женщины, маленького роста, с белой кожей альбиносов, маленькими глазками и крючковатыми носами. Когда двое из них пробежали мимо с огромной масленкой наперевес, Младшая с удивлением услышала немецкую речь.

— Это германские кобольды, — шепнул дядя Саня, — Высокооплачиваемые спецы. Выражаясь нашим языком, они тут в долговременной секретной командировке.

Кобольды носили темно-коричневые куртки, бархатные штаны с подтяжками и сумки с инструментами на боках. Двое из них неотлучно находились внизу, возле плавно качающихся маятников. Они варьировали грузы, замеряли путь, пройденный стрелами маятников по бумаге, записывали показания и передавали их по переговорной трубе наверх. Наверху же, под куполом четырехэтажного подвала, в скрещении балок сидел в будочке другой кобольд и каким-то хитрым приборчиком замерял скорость вращения вала. Ставший чересчур любезным, Фибо изо всех сил старался, чтобы Анка поняла, как действует механизм, но она все равно чувствовала, что безнадежно тупит. Она кивала, а перед глазами вставала серая морда червя, горгульи, желтый паук милорда Фрестакиллоуокера и бритый череп барона.

Когда выбрались наверх, состоялась очередная вязкая, чересчур торжественная процедура прощания.

— Я намерен сегодня же отбыть в родовой брох для выполнения формальностей, — барон почтительно прикрыл глаза, и на его сомкнувшихся веках заиграли желтые зрачки татуировки.

— Только после того, как вы почтите своим присутствием нашу свадьбу, — напомнил фомор.

— О, боже, — одновременно произнесли Анка и советница.

Цветочный народ

Вечер не предвещал неприятностей.

Веселились все. Младшая слегка отупела и осоловела от одного лишь запаха крепкого ячменного пива, медового эля и травяных настоек. Казалось, что одновременно плясал и пил пиво весь город. Гул тысяч голосов каждые полчаса заглушался коротким звоном часов, а раз в час производился выстрел из пушки. Сам герцог Фибо любезно вызвался быть гидом по ярмарке и окрестностям. Он же успокоил Анку, объяснив, что по окончании праздника пушку спрячут до следующих торжеств, и горожане смогут спокойно засыпать. Барон Ке ловко отговорился от участия в общей экскурсии и взвалил на себя приготовления к вечерней трапезе. В самом городе все равно было слишком шумно, а на постоялом дворе герцога гости буквально спали друг у друга на голове. Поэтому посовещались и решили выступить к родовой крепости барона Ке утром, а вечер провести за городской стеной. Досточтимый Фибо договорился с хозяином Фермы-у-Реки, что тот примет на постой всех гостей и, вдобавок, соорудит праздничный свадебный ужин за счет Палаты септов. Получив неожиданный кредит, барон развернулся на полную катушку. Выписал из городской таверны лучших поваров, заказал жареного быка, внутри которого полагался жареный баран, в нем — поросенок, утка, и все это в грибах, кореньях и так далее. Заказал фейерверк, фокусников, музыкантов и танцоров на проволоке.