Книга Смерть мужьям! - Антон Чиж

Родион попытался разорваться на две половинки, но у него ничего не получилось. Срочно требовалось оказаться в двух места одновременно: опознать с Делье вчерашнюю посыльную и немедленно допросить Хомякову. Без всяких сомнений: она знает своего убийцу. Который исправит недочет Екатерины Павловны, если не поторопиться.

Дурное предчувствие обогнало старшего городового. Семенов еще только ковылял к столу коллежского секретаря, а внутри Родиона сжался неизвестный науке орган, который при страхе знаком каждому из нас. Стараясь не возбуждать лишнее любопытство, городовой не стал козырять и докладывать, а дружески поманил за собой. И уж на улице обрушил на бедную голову Родиона ушат мутного тумана. Не разбирая дороги, чиновник полиции побежал, не следя за неприлично расстегнутым сюртуком.

Белый водопад покрыл ступени. Бидон, беспомощно раззявив горло, плыл в луже молока. Стараясь не испачкать ботинки, Родион одолел два пролета. Здесь было посуше, молочное озеро сошло вниз. Около его кромки торчала подметка мужского ботинка. Надежда русской дипломатии был повержен в собственном коридоре и замер в странной позе: словно торопился со всех ног за уходящим поездом, но боги решили пошутить и обратили беглеца в камень. Бедняга застыл с неестественно размахнутыми руками в согнутых коленках. Судя по одежке, он отправлялся ко сну: жилетка и рубашка расстегнуты, пиджак уже снят, но не брюки. Ипполит Сергеевич не успел надеть и домашнего халата. На дорогой шелковой матери отчетливо виднелся желтоватый шарик с черточками. Плотно вошел, даже ямку вокруг себя собрал.

Оставив Семенова близко никого не подпускать, Родион отправился взглянуть на свидетельницу. Марта восседала в дворницкой, тупо уставившись в печку. Игнат Карпович хлопотал вокруг нее, предлагая то чаю, то водки, но бедная крестьянка не могла оправиться от шока. Чиновник полиции пытался выяснить, как она нашла тело, но на него смотрели бессмысленные коровьи глаза. Женщина что-то сказала по-фински, но понимать было некому. Используя знаки и ужимки, Родиону удалось добиться главного: дверь не была заперта, только чуть прикрыта. Убийца не совершал нечто невообразимого. В этот раз все было просто: позвонил, открыли, ударил и сразу ушел.

Лебедев управился быстро. Подойдя к Ванзарову, оседлавшему ступеньку к следующему этажу, сообщил, что смерть наступила достаточно давно, не меньше восьми часов назад. Вероятнее всего, Делье попытался защититься. Как мог. Во всяком случае, старался парировать удар.

– Откуда они берутся? – сказал Родион, разглядывая все то же шило.

В это утро Аполлон Григорьевич не был расположен к веселью, а потому довольно мрачно сообщил: опросил всех знакомых докторов, инженеров и даже сапожников. Все разглядывали с интересом, но толку никакого: никто не знает, что это такое.

– Может быть, предмет какого-то восточного культа? – добавил он. – Все-таки у трупа кольцо со змейкой.

– Уроборос тут ни при чем. Надо было только выждать...

Лебедев скроил гримасу непонимания.

– Преступник видел, как я с Семеновым вошел в квартиру, – объяснил Родион. – Ждал на лестничной клетке. Дождался нашего ухода и сразу позвонил. Делье решил, что мы это мы вернулись и, не раздумывая, открыл дверь. Реакция велосипедиста помогла прожить несколько секунд дольше.

– И кое-что оставить нам...

В мощной ладони, натренированной вскрытием трупов и трепанацией черепов, блеснуло крохотное пятнышко на золотой цепочке.

– Где вы это нашли? – не веря своим глазам, спросил Ванзаров.

– Удивитесь, но в левом кулаке... Очевидно, Делье сорвал с убийцы.

– Чему я должен удивляться?

– Тому, коллега, – хмурое выражение криминалиста посветлело, в предчувствии маленького торжества, – что этого не может быть. Удар наносился левой рукой. Но Делье – правша, я специально узнавал у него в клубе. Следовательно, защищаться он должен был правой. И вырвать что-то правой. А если штучка в левой...

Неудачная мистификация. Для чего?

Перевернув зеркальце, Родион обнаружил гравировку имени. Такая улика тащит сразу на виселицу, только если будет, кого тащить. Подарок Карсавина удачно болтался по карманам, и теперь рад был напомнить, кому принадлежит. На обратной стороне имелась тонкая гравировка: «Родион». Не только милый подарок, но именная вещица. Какой славный доктор. Значит, зеркальце настоящее.

– «Анна», – прочитал Лебедев. – Хомякова?

– В этот раз – наверняка, – сказал Родион.

– Что, развалилась ваша логическая конструкция? Опять нет розочки со стрелками.

– Напротив: крепка как никогда.

Одолжив улику и возложив составление протокола на подоспевшего чиновника Редера, Ванзаров заскользил вниз по молочной реке.

4

Анютка Мокина умаялась так, что ног под собой не чуяла, кое-как добралась до диванчика и рухнула, не сняв передника с заколкой. Но подлый сон не желал накрыть уютным покоем. Как назло – глаза не слипались, а в ушах такой гул, что хоть звонаря кличь. Поворочавшись так и эдак, Анюта заставила себя встать, поплелась в спальню барыни, нашла флакончик от нервов и прилично глотнула. Вкус мерзостный. Анюта отплевалась, но как прилегла, так сразу и поплыла в сладкой дремоте. Хорошо стало, уютно, тело медленно растворялось в теплом тумане, она уже видела что-то невнятное из ее прежней деревенской жизни, то ли сад, а может. лужок у озерца, как вдруг сквозь дремоту послышался звон колокольчика. Анютка знала, что хозяйка не вернется до вечера, а больше открывать некому. Тем более, получила строгий наказ: отпирать только ей и никому более, даже если почтальон придет или какой посыльный.

Отогнав пробуждение, Анютка нырнула поглубже в сон. Но проклятый колокольчик и не думал отступать. Тренькал и тренькал, досаждая, как заноза. Горничная ужасно не хотела вставать, ноги от снадобья стали ватными, может, позвонят и уйдут. Не велика птица. И, правда, колокольчик затих. Анютка вздохнула с облегчением и пристроила щеку в приятную лощину подушки. Стало тихо. Как вдруг от двери послышался треск.

Сон пропал. Анютка вскочила, прислушалась: и вправду – крушат. Так ведь это грабители! Она одна в доме. Сейчас вломятся, пырнут ножиком, и поминай как звали. Вон, хозяина на Невском прирезали. Теперь за нее взялись. Что же дворник не слышит? Замки-то у них крепкие, но так принялись, точно не выдержат.

От ужаса бессилия Анютка заверещала поросенком под ножом мясника. За дверью сразу притихли, зато голосище закричал:

– Есть кто в доме?

Точно – душегубы. Не переставая верещать, Анютка добавила к возгласам как и любая нормальная барышня, в трудной ситуации:

– Убивают! Спасите! Полиция!

– Чего орешь, дура! – закричал все тот же бандитский голос. – Мы и есть полиция! Открывай немедленно.

Как только до хилых мозгов горничной дошло, что полиция уже явилась на помощь, девица бросилась к двери. Открывать, по-честному, было уже нечего: замок выворочен с корнем, створка держалась на цепочке. Только Анютка ее сняла, как ворвался плотный господин, приходившей второго дня, и закричал: