Книга Ярлыки - Гарольд Карлтон

День прошел очень быстро, и в шесть часов вечера Филипп прошел мимо нее по коридору, неся в руках три костюма, упакованных в пластиковые пакеты. Она смотрела через окно, как он складывал все это в свою маленькую черную машину, припаркованную возле дома. Может быть, ей следовало поехать с ним, подумала она, чтобы защитить его от насмешливой улыбки своей матери.

— Я вернусь через час. — Она услышала, как он сказал это Жозефине, но двумя часами позже в студии сидели, позевывая и попивая кофе, четыре модели, Стефани, Жозефина и Майя. Они хотели в семь часов вечера еще раз просмотреть коллекцию, и многие мелкие вопросы требовали присутствия Филиппа. Жозефина начинала терять терпение, мучаясь ревностью, как понимала Майя. Жозефине не хотелось, чтобы Филиппа подманивала влиятельная американская издательница, и не имело никакого значения, что это была мать Майи. Но ничего не оставалось делать, лишь ждать…

* * *

Корал сидела на голубом бархатном диване рядом с Филиппом Ру, внимательно глядя на него. Никогда в жизни ей еще не встречался мужчина, которого бы она так внезапно физически возжелала. Она погрузилась во взгляд его теплых вишневых глаз — он был таким насмешливым и одновременно таким искренним. Она не желала думать о Майе. «Этот мужчина, — напомнила она себе, — влюблен в мою дочь». Но это лишь сделало его еще более желанным.

Это была ее вторая встреча с Филиппом Ру. Предыдущую, после показа его первой коллекции, она вспоминала с трудом. Может быть, тогда ее вообще меньше интересовали мужчины. Как бы там ни было, никогда раньше встречи с парижскими дизайнерами не попадали под категорию потенциальных романтических приключений.

Ее рука дрожала, когда она наполняла шампанским бокалы в форме тюльпана.

— За наш успех! — произнесла она. — Вы не представляете, как я рада, что вы пришли сюда. О вашей коллекции ходит так много слухов, что, откровенно говоря, я не могу сдержать своего любопытства. Если она так хороша, как предсказывают, я хочу быть первой, кто окажет ей предпочтение.

Филипп кивнул, улыбнувшись, не совсем ее понимая. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не дотронуться до его лица, не скользнуть рукой под его рубашку, стремясь убедиться, что его грудь такая же бронзовая и гладкая, как и кожа на его шее.

Он говорил о своей коллекции. Она не вникала в его слова. Его голос был так приятен, так музыкален, что затрагивал что-то, спрятанное глубоко внутри нее. Это проснувшееся чувство причиняло ей боль. Она быстро глотнула шампанского, чтобы заглушить внезапное ощущение.

— Позвольте мне посмотреть ваши модели! — Она вскочила с дивана и вновь наполнила бокалы. — Я живу ради моды, Филипп. Я не могу ждать.

Он осторожно повесил все три костюма около огромного зеркала.

Корал молча изучала костюмы со всех сторон, потом поднесла их к зеркалу, потом приложила к себе.

— Боже! Чувствую запах совершенное новых парижских моделей! — прошептала она. Потом бросила костюмы на спинки стульев. — Конечно, Филипп, именно по этому пути должна пойти мода! — кивнула она. — Это… гениально! В Ваших моделях и поп-культура, и ощущение сегодняшнего дня, это мудро, это правильно, это гениально.

Филипп расцвел. Он протянул ей жакет.

— Пожалуйста! Мне хотелось бы видеть его на американской женщине.

Она накинула жакет. Они оба посмотрели на ее отражение в зеркале. Новые пропорции совершили чудо. Она выглядела на десять лет моложе.

— О Господи! Вам обеспечен успех! — сказала она. — Ваша одежда так молодит!

Филипп закинул голову и засмеялся от удовольствия. Замечательный ход, подумала она. Умудренный опытом мужчина разыгрывает наивность и невинность. Она наполнила его бокал.

— Я счастлив, что услышал ваше мнение, — сказал он. — Когда слишком увлечен работой…

Разговаривая, он дотронулся до ее руки своими теплыми пальцами. По ее телу прошла дрожь. Сама мысль о том, что его руки работали над одеждой, которую она наденет на свое тело, вызывала эту дрожь. Она пристально посмотрела на его руки: загорелые, сильные, руки крестьянина. Чистые, но как будто бы вырезанные из дерева искусным резчиком. Она представила, как они прикасаются к ее грудям, как указательный палец ласкает ее чувствительные соски, и при одной этой мысли они напряглись. Он молча наблюдал за ней, как будто читая ее мысли. Она быстро отпила еще шампанского.

— Я хотела бы увидеть всю коллекцию, — заявила она. Он кивнул, спокойно улыбаясь.

— Через два дня…

— Должна ли я так долго ждать? — спросила она, — К тому времени я увижу Сен Лорана, Унгаро, а у меня ограниченное количество страниц, вы знаете…

Она с надеждой приподняла брови, глядя на него широко открытыми глазами. Филипп слабо пожал плечами.

Следующие несколько мгновений они молча пили шампанское. Она была рада, что на ней надет один их ее самых сексуальных комплектов: черное, обтягивающее бедра вязанное платье на шелковой подкладке, кружевные черные чулки, открытые туфли. Она нервно пробежала пальцами по волосам.

Филипп поднялся.

— Нужно еще многое сделать. В студии все ждут меня, а манекенщицы очень дороги.

Она тоже поднялась, протягивая ему руку.

— Возьмите меня с собой. Покажите мне свою коллекцию. Мы прихватим с собой Уэйленда Гэрритти. Вы, конечно, слышали о его магазине? Его магазин создаст вас!

— Если он покупатель, он обязан заплатить, как каждый другой покупатель, — предупредил Филипп.

— Он уже заплатил, — ответила Корал. — Позвольте ему посмотреть вашу коллекцию сегодня. Он с ума сойдет от ваших моделей.

— А если не сойдет?

— Он сойдет с ума, если я схожу с ума, — пообещала Корал. — Сумасшествие заразительно, Филипп.

Она чувствовала электрические разряды, прикасаясь своей рукой к его. Она представляла его торс обнаженным. Какое будет ощущение, если прижаться к нему грудью?

Он высвободил свою руку.

— Мадам Стэнтон, я польщен вашим интересом. Но я ко всем отношусь одинаково. Это лишь справедливо. Если начну сотрудничать с вами до показа, все остальные будут злы на меня. — Он внимательно посмотрел на нее.

Она секунду смотрела в его глаза, затем широко улыбнулась.

— Хорошо! Возвращайтесь в свой салон! Держите меня в тревоге ожидания! Я чувствую, что в четверг вы очаруете Париж. Идите!

Он наклонился к ее руке, поцеловал с оттенком иронии. Должно быть, он не совсем понял ее, подумала она, но его крестьянское упрямство и хитрость ей импонировали. Она закрыла за ним дверь и прислонилась к ней, вздыхая. Он должен принадлежать ей! Существует же какой-то способ завоевать его. Она вылила в бокал остатки шампанского и выпила. Лишь потом вспомнила, что даже не спросила Филиппа о Майе.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Майя никогда не видела ничего похожего на то, что происходило в ночь перед показом. Французы называют это crises, и, похоже, в каждом салоне он неизбежен. Обычно все начинается с крика на подчиненных, вызывающего, как правило, слезы, затем следуют извинения и прощение, и все заканчивается объятиями.