Книга Тайна голландской туфли - Эллери Квин

Что касается брюк... Почему они были подшиты? Если бы их подшивал для себя Дженни, он бы их и надел. Или он подшил их, чтобы подкинуть в будку? Но смысл этого? Он только в том, чтобы опять-таки ввести нас в заблуждение — убедить, что преступник был на два дюйма ниже его ростом? Но это совершенная чепуха, поскольку полная имитация, в том числе и роста, доктора Дженни была частью его плана. Нет, подшивка брюк была сделана потому, что они были слишком длинны для убийцы. Вне сомнения, эти брюки не превышали длины ног убийцы во время имитации облика доктора Дженни.

Эллери улыбнулся.

— Я распределил возможных подозреваемых по пунктам, на сей раз их четыре. Это могли быть, во-первых, мужчина, связанный с госпиталем; во-вторых, мужчина, не связанный с госпиталем; в-третьих, женщина, связанная с госпиталем; в-четвертых, женщина, не связанная с госпиталем. Три позиции легко исключить путем анализа. Давайте посмотрим. Имитатор не мог быть мужчиной, связанным с госпиталем. Каждый сотрудник госпиталя обязан носить на его территории белую униформу, в том числе белые брюки. Зачем же человеку надевать на себя униформу (которая ему подходит), затем бросать в телефонную будку униформу (которая ему не подходит), а затем приступать к совершению убийства? Если такой человек хотел подражать Дженни, он бы надел свою собственную униформу, а не оставлял бы в будке лишних улик. Но брюки найдены — и доказано, что их надевали. Не подлежит сомнению, что они были на убийце. Но то, что они были на убийце, говорит о том, что у него самого форменных брюк не было. Их пришлось где-то доставать. А то, что у мужчины (если это мужчина) не было форменных брюк, означает одно: он не мог быть сотрудником госпиталя. Что требуется доказать — доказано.

И второе. Это не мог быть мужчина, не связанный с госпиталем. Потому что я только что доказал на примере использования клейкой ленты, что это не мог сделать не работавший в госпитале человек.

В связи с этим вы можете задать вопрос: а как же такие подозреваемые, как Филип Морхаус или Хендрик Дорн, часто бывавшие здесь, или Кадахи и его парни? Ведь у них нет униформы.

Ответ таков: хотя и Морхаус, и Дорн, и парни Кадахи могли достать где-нибудь униформу, они недостаточно знакомы с госпиталем, чтобы знать, где взять клейкую ленту. Может быть, знал только Дорн, по тут его вес и физические возможности явно голосуют против подозрений. Имитатор, которого видели свидетели, был очень похож по физическим данным на самого Дженни, а Дженни был тощий и невысокий человек. И Филип Морхаус, и лихие парни понятия не имеют об устройстве госпиталя; сам Кадахи совершенно вне подозрений — он был в это время под анестезией. А все другие мужчины, профессионально связанные с госпиталем, отпадают, поскольку им не было смысла доставать где-то еще одни брюки. Таким образом, мы сразу выбраковываем из числа подозреваемых и Даннинга, и Дженни, и доктора Минхена, и лифтеров, и Кобба.

Итог — убийца не был мужчиной. Доказано!

Ну а женщина? Давайте рассуждать. Ей были нужны не только брюки, поскольку женский персонал носит юбки, но она должна была в совершенстве знать устройство госпиталя, а особенно — в связи с лентой — местонахождение шкафчиков с расходными материалами. Итак, она должна быть связана с госпиталем. Это единственный вариант. Образуется целая группа: Хильда Дорн, Сара Фуллер, которая, естественно, была так же хорошо знакома с госпиталем, как и сама миссис Дорн, Эдит Даннинг, работающая здесь, доктор Пеннини — акушер-гинеколог, а также весь женский персонал госпиталя. А можно ли сузить круг подозреваемых? Да!

Женщина, изображавшая доктора Дженни, вероятно, одинакового с ним роста и телосложения, а также вынуждена оставить где-то использованные брюки, поскольку сама носит юбку и должна была вернуться к работе в облике сотрудницы в женской униформе. Будучи женщиной среднего роста, она должна была укоротить слишком длинные брюки. Поскольку стопа женщины, как правило, уже и меньше, чем у мужчины, — ей пришлось заложить внутрь язычки туфель, чтобы ноги из них не выпадали. И наконец, женщина, работающая в госпитале, моментально сориентируется, где взять ленту для восстановления порвавшегося шнурка.

Итак, господа, все проверено и все доказано.

Они глядели друг на друга, сомневаясь, взвешивая только что услышанное, анализируя.

Комиссар полиции скрестил ноги и решительно приказал:

— Продолжайте. Это... это... черт подери, этому и названия-то подобрать нельзя. Продолжайте, мистер Квин.

— Второе преступление, — с места в карьер начал Эллери, задумчиво разглядывая сигаретный дым, — это совершенно другое дело. Пытаясь проанализировать его тем же методом, я ощутил, как что-то от меня ускользает. Что я был способен додумать — а это была песчинка в море, — ни к чему не приводило. Второе преступление могло быть совершено как тем же лицом, так и другим. Во-первых, невозможно было найти ответ на вопрос: если убийца — та же самая женщина из персонала госпиталя, то почему она намеренно повторила и метод, и орудие преступления? Иными словами, почему обе жертвы были задушены одинаковой проволокой? Преступник, совершающий преднамеренное убийство, обычно предусмотрителен; в интересах злоумышленницы было бы применить другое оружие, чтобы навести полицию на мысль о втором убийце. И тем самым еще более запутать следствие. И если она убила обоих, значит, она намеренно не скрывала связи своих преступлений. Отчего? Я не мог понять.

С другой стороны, если Дженни был убит вторым преступником, дубляж методов показал бы, что убийца номер два умно заметает следы, указывая на убийцу номер один как на серийного. Это прослеживается ясно.

Любое из этих рассуждений может быть верным. Кроме очевидного, намеренного повторения метода, были и другие непонятные мне факты во втором убийстве. Ни один не поддавался легкому объяснению. И я был в абсолютном неведении, пока доктор Минхен не сказал мне, что он убрал бюро из-за стола Дженни. А это открылось мне только вчера утром. Мое знание о бюро и его местоположении в кабинете доктора Дженни переменило все. Это так же значительно для объяснения второго убийства, как туфли и брюки — для объяснения первого.

Рассмотрим факты. Лицо покойного Дженни было удивительно безмятежным, оставалось, вероятно, таким, каким было перед смертью, спокойно-уверенным, то есть его ничто не удивило и ничто не ужаснуло, а ведь ужас и изумление и есть непременные предшественники насильственной смерти. Но место нанесения удара говорит о том, что убийца должен был стоять за спиной доктора Дженни! А как убийца мог зайти сзади, не вызвав подозрений в своем присутствии? Окна позади стола нет — только в окно мог бы незамеченным проникнуть убийца. Да. В комнате есть окно на северной стене, выходящее во внутренний двор, но человек, проникший оттуда, не смог бы нанести удар. Стол и кресло в кабинете образуют гипотенузу треугольника, а северная и восточная стороны кабинета — два катета. Там нет места, где мог бы спрятаться убийца. А Дженни был убит во время работы за своим столом — в этом нет сомнений. В тот момент он писал. Это показывает след от чернил в середине фразы. Итак, убийца не только проник за спину доктора Дженни, но и зашел туда с позволения самого Дженни!