Книга Приватир - Василий Сахаров

Время шло, наш экскурсовод болтал без остановки, и так продолжалось до тех пор, пока ему не подали знак «отбой». После этого мы вышли в сад. В его центре был раскинут большой, просторный бедуинский шатёр, и, как оказалось, именно в нём проживал султан Алжира.

Время – полдень. Мы внутри шатра, сверху падал мягкий солнечный свет. В центре сидел поджарый пожилой мужчина с проницательным взглядом. Справа и слева – его советники, те самые, которые встречали нас на причале. Вдоль полотняных стен – шесть телохранителей, огнестрельного оружия на них не видно, но при каждом кривая сабля и пара кинжалов за кушаком. Если бы ещё и мы без пистолетов в кобурах были, то можно было бы представить, что действие происходило в далёком Средневековье. Ха! Забавно.

Фархад молча правой рукой указал на подушки перед собой, мы сели напротив султана и его близких людей, а переводчик занял позицию чуть в стороне и готов был донести нам с Крепышом каждое слово местной власти. Я хотел произнести приветствие и с этого начать разговор. Но неожиданно султан начал первым. Он улыбнулся и на почти чистом русском языке сказал:

– Здравствуйте, товарищи.

Глава 21

Остров Сицилия. Порт Теразини. 7.12.2064

С берберами мы договорились. Действительно, люди у власти оказались неглупые, да и сам султан почти что наш земляк. По маме, любимой третьей жене из гарема его отца, русский.

Так сложилось, что в чуму на территории Алжира вместе с семьями остались работающие в районе Хасси-Месауд нефтяники из Нижневартовска, и, когда началось распространение болезни, понимая, что домой им уже не вернуться, все они ушли в пустыню. В песках русские составили своё племя, не более полусотни человек, а лет через десять тихо-мирно слились с берберами и растворились в их народе. Однако знание языка передалось сыновьям, и Фархад Абуталеб, будучи от природы одарённым человеком, нашим родным наречением владел вполне неплохо. Впрочем, точно так же, как английским, французским, арабским, турецким и итальянским языками. Это не считая обязательного для любого местного вождя знания десятка местных племенных говоров.

Ладно, родословная султана есть отступление от конкретных дел, и если смотреть по факту, то берберы себе на уме. Чем занимались и к чему стремились, толком не говорили, хотя нам и так всё было понятно. Люди пустыни имели желание укрепиться на побережье и создать крепкое государство, в котором они, коренные жители этих мест, бывшие здесь ещё до пунов, римлян, вандалов, арабов, турок и французских колонизаторов, наконец-то станут истинными хозяева положения. Что они имели, нам неизвестно. Всюду тайна, а информация распространялась только внутри семей, кланов, родов и племён. Конечно, многое мы уже видели, в основном то, что на виду и специально выставлено напоказ, но ещё больше осталось такого, что от нас спрятали. Понимаю местную власть: знание – сила, и давать нам дополнительный козырь при общении с ними жители пустыни не желали.

Как таковые, первые переговоры не состоялись. И мы, и берберы привыкали к новым людям и возможным деловым партнёрам. Наши рассказы о том, что происходило в мире, встречались доброжелательно, но на этом и всё. Мы на султана и его советников не давили, сами ничего не предлагали и ограничивались только общей информацией: шли мимо, глядим – люди, дай, думаем, зайдём в порт и пообщаемся. Понимай наши слова как знаешь, сиди и гадай: то ли у нас всего три корабля, то ли где-то неподалёку целый флот вторжения ошивается.

Такой была первая встреча, а серьёзный разговор состоялся на второй день, когда султан прибыл в порт и в одиночку, оставив на причале всю многочисленную охрану и свиту, поднялся на борт «Ветрогона». Мы в грязь лицом не ударили: всё блестит и сияет, корабельная рында надраена, трап обтянут новеньким полотном с названием корабля, и на вертолётной площадке выстроена десантная партия в бронежилетах, касках, при рациях и ухоженном оружии. В общем, султану, как и нам во время поездки по городу, было на что посмотреть. По непроницаемому лицу о внутренних чувствах этого человека не узнаешь, но в любом случае мои воины выглядели более внушительно и серьёзно, чем алжирские аскеры и местные племенные гвардейцы.

Фархад прогулялся по фрегату, а затем мы прошли в мои апартаменты. Кроме нас в адмиральской каюте не было никого, и начался второй раунд переговоров. Мы сели друг напротив друга, и, оглядевшись, Абуталеб спросил напрямую:

– Каковы ваши цели, капитан Мечников?

До того с его стороны были только общие фразы, а здесь нормальный вопрос, по существу, и, сбросив маску безмятежного и радушного хозяина, я ответил как есть:

– Война против Средиземноморского Альянса и нанесение ему как можно больших потерь.

– А к нам вы зачем прибыли?

– Морская разведка в районах, которые пока не втянуты в борьбу с нашими врагами.

– Пока? – В задумчивости Фархад снял свой головной убор – аккуратную удобную походную феску, наподобие тех, которые в старину носили турецкие пехотинцы, и платком обтёр гладко выбритую голову. – Вы считаете, что этот грозный Альянс и к нам доберётся?

– Да, рано или поздно, но средиземноморцы вас посетят, так что готовьтесь к войне, уважаемый султан.

– Мне кажется, что вы хитрите, капитан, и хотите втянуть нас в боевые действия. – Прищурив глаза, как сытый хищник из семейства кошачьих, он пристально посмотрел на меня. – Я прав?

– Нет, не правы. Втягивать вас в битвы с Альянсом нет никакой нужды. Конечно, для меня и нашего государства это было бы хорошо, но такую задачу я перед собой не ставил. Всё, что мне от вас нужно, – налаженные торговые отношения и возможность в случае беды на краткое время отступить в один из ваших портов.

– Допустим, я вам поверю. В каких товарах вы заинтересованы и что можете предложить в обмен?

– Нам нужно топливо и боеприпасы со складов утонувшего алжирского военно-морского флота, конечно же если такие склады сохранились. За товары готов расплатиться трофеями и золотом.

– Горючее для ваших кораблей у нас найдётся, и артиллерийские снаряды для корабельных орудий на складах имеются. Какие точно калибры и каково количество боеприпасов, этого я не знаю. Однако думаю, что ваши специалисты найдут то, что им необходимо. С этим проблем нет, а вот с обменом существуют определённые сложности. Трофеи и золото нас не интересуют.

– Отчего же?

– Вы говорите, что рано или поздно Альянс доберётся и к нашим берегам. В связи с этим я считаю, что скупка трофейного имущества может спровоцировать средиземноморцев на немедленную войну против нас. Вскоре мы пошлём во владения Альянса разведку, наши воины посмотрят на предполагаемого противника вблизи, и только после их возвращения мы с вами вернёмся к теме трофеев.

– Ну а золото? Оно-то чем вас не устраивает?

– Золотом не накормишь людей и не обогреешь дома. Вокруг нас пустыня, в Ливии, Тунисе и Марокко разруха и хаос, а в море мы только пару лет назад вышли и от берега далеко не отходим. Сейчас у Алжира нет сношений с иностранными государствами, мы – замкнутый анклав, и поэтому золото для нас является всего лишь одним из многих платёжных средств. В нашей экономике преобладают бартерные отношения, а ценные металлы только начинают возвращаться в обиход. Конечно, мы думаем о чеканке собственной монеты, но это планы на десятилетие вперёд, так что оставьте свой золотой запас в неприкосновенности, капитан Мечников.