Книга Небесный странник - Владимир Корн

— Спасибо, Люк, — вновь повторила она. — Уже ничего не нужно. — Затем, видимо, в ответ на выражение моего лица, улыбаясь, добавила: — Люк, я же не сказала — «уже ничего не поможет», я сказала — «уже ничего не нужно», мне помогли сестры. Ты лучше сам скушай орешек, а лучше два — вид у тебя еще тот. Вот тебе-то они точно необходимы.

«Ага, сейчас! Ты хоть представляешь себе, сколько каждый из них стоит?! Я же обязательно подавлюсь, если не вовремя вспомню их цену…»

Глава 10

МЕССИР АНВИГРЕСТ

Господин Сорингер, я снова хочу нанять «Небесный странник».

— Слушаю вас внимательно, господин Мелвин.

Предложение господина Мелвина я вновь выслушивал в Хависе, в той же таверне, где не так давно давал ему согласие на полет в пустыни бхайров. Надо же такому случиться — и месяца не прошло, как я опять оказался в Хависе, чтобы столкнуться с Мелвином носом к носу. У меня даже сложилось такое впечатление, что этот тип меня в нем поджидал, настолько он не удивился столь скорой нашей встрече.

За это время мне удалось совершить три рейса, причем не самых удачных в смысле заработка. Два первых были внутри герцогства, третий — из города Голсуоль, расположенного на острове Гридос, который, кстати, является родиной господина Мелвина. Именно он снова привел «Небесный странник» на самую окраину герцогства, в Хавис. Больше всех этому обстоятельству обрадовалась Мирра. Еще бы, в Хависе у нее множество родственников, визитов хватит на несколько дней, чтобы похвастать — сидите тут в своей глуши, а я где только не была и чего только не видела!

«Интересно, как господин Мелвин смог так быстро сюда вернуться? — Я сделал точно отмеренный глоток из стакана с ромом, в глубине души надеясь, что получается у меня не хуже, чем у Брендоса. Навигатор „Небесного странника“ обладает способностью пить любое пойло с таким видом, как будто вкушает самое изысканное из вин. Погода в Хависе стояла на редкость мерзостная: мелкий надоедливый дождь, перемежаемый резкими порывами холодного ветра, так что ром — то что нужно. — Такое возможно только в том случае, если воспользоваться услугами летучего корабля, но откуда бы ему взяться в долине магнолий? Впрочем, вряд ли он станет посвящать меня в подробности…»

Отставив стакан в сторону, я кивнул — продолжайте господин Мелвин, я весь внимание.

— Мне бы хотелось, господин Сорингер, нанять ваш корабль для путешествия на остров Гаруд.

Хорошо, что я успел поставить стакан на стол, потому что иначе непременно поперхнулся бы.

«Знаете что, господин Мелвин, — взглянул я на своего собеседника, — шансов спрыгнуть с башни Несчастных Влюбленных в Джессоре вниз головой и остаться в живых значительно больше, чем отправиться на остров Гаруд, а затем вернуться оттуда».

Вслух же я произнес всего одно слово:

— Нет.

Очень решительно сказал, непреклонно, со всей твердостью в голосе.

— Но, господин Сорингер…

— Нет, — уже через плечо бросил я, успев к тому времени встать из-за стола и направиться к выходу, с сожалением послав прощальный взгляд на все еще наполовину полный стакан.

Мой отец не раз говорил: наша фамилия на древнем наречии означает — «владеющий умом». Так вот, умом я владею достаточно для того, чтобы отказаться от услышанного предложения. Остров Гаруд, ну-ну! Ищи сумасшедшего, что согласился бы отправиться на проклятый самим Создателем остров за любую предложенную плату золотом, серебром или редкими, светящимися ночью ракушками, принятыми при расчетах на Коломайских островах, расположенных в Коралловом море…

* * *

К вечеру следующего дня выяснилось, что сумасшедший все же нашелся, и зовут его — никогда бы не подумал — Люкануэль Сорингер. К этому времени вся команда «Небесного странника» сидела у меня в каюте и вспоминала, что каждому известно об острове Гаруд. И дело вовсе не в величине предложенной господином Мелвином оплаты. Когда он догнал меня уже на улице и назвал сумму, я, хоть и был ею очень впечатлен, тем не менее продолжал отрицательно качать головой и произносить слово «нет». В конце концов Мелвин отстал от меня, уведомив на прощание, что остановился он в той самой таверне, где мы и встретились, и в том случае, если я передумаю, то легко найду его в ней.

— Всенепременнейше, — вымолвил я, коснувшись тульи шляпы указательным и средним пальцами, про себя подумав: «Не дождешься».

Далее события развивались следующим образом. Солнце еще не успело полностью скрыться за горами Манораса, а к борту «Небесного странника» уже подкатила карета, и прибывший в ней человек сообщил, что некто хотел бы со мной встретиться. Конечно же, я сразу дал согласие, но совсем не потому, что разъезжать в каретах, там, где садятся небесные корабли, категорически запрещено, и уж коль скоро такое случилось, то лицу, жаждущему меня увидеть, отказывать нельзя. Мне слишком долго пришлось работать на Коллегию, чтобы не определить — карета принадлежит именно ей, хотя на ней и отсутствовали какие-либо отличительные знаки.

Вообще-то Коллегия — только название что коллегия, иерархия у них развита — будь здоров! Во главе Коллегии грандмессир, чье имя мне, простому смертному, знать не положено, дальше идут двенадцать мессиров, составляющих руководство, а все остальные именуются братьями. Правда, и среди них есть старшие, младшие и просто братья.

Судя по тому, что так и не посчитавший нужным представиться человек, доставивший меня в нужный дом, вполголоса назвал моего будущего собеседника «мессиром Анвигрестом», тот занимал в иерархии Коллегии далеко не самую низшую ступень.

Мессир Анвигрест принял меня в комнате, занимающей весь второй этаж небольшого двухэтажного дома, находившегося на противоположной окраине от посадочного поля Хависа. Плотные шторы на окнах, отсутствие ковров на полу и стенах, стол, несколько стульев, два шкафа — вот и вся обстановка.

Сопроводивший меня человек откланялся, оставив нас с мессиром наедине.

— Присаживайтесь, — негромко произнес Анвигрест, указав на стул. Сам он расположился за столом, положив на него руки.

Черные с проседью волосы, небольшая, аккуратно подстриженная бородка, темные глаза с непонятным выражением, плотно сжатые губы. Одет, как и все остальные люди из Коллегии, в просторный балахон, но из более дорогой ткани. На груди под одеждой вырисовывается круглый предмет, весьма немалый, примерно такой, как если бы сложить в кольцо указательные и большие пальцы обеих рук.

Я взглянул на его руки с переплетенными пальцами, лежавшие на столе. На удивление, все пальцы оказались целыми. Да и перстень, в отличие от братьев-окудников, любящих надевать на каждый палец по одному, а то и два, всего один. Крупный такой, безо всяких камней, но с узорчатой поверхностью.

«Вероятно, печать», — догадался я.

Мессир, уловив мой взгляд на свои руки, изрек, едва покривив уголок рта, наверное, изображая веселую улыбку: