Книга Дворец для любимой - Владимир Корн

В Дрондере об этих событиях еще не знают, гонцы не так давно выехали. Но когда узнают, непременно будет салют, и к нему уже все готово. Конечно, он не будет таким ярким и пышным, как в случае окончательной победы над врагом, но и она уже не за горами.

– Итак, господа. – Я оглядел присутствующих за столом. – Прежде всего хочу поздравить вас всех. Ну и сказать о том, о чем все вы наверняка уже знаете: его величество король Готом свел счеты с жизнью, вероятно не перенеся тягот плена.

Мне не удалось удержать себя от того, чтобы не съязвить. Пусть Готом отрекся от своего участия в похищении моей дочери, ну так кто же еще мог бы стать заказчиком?

– Но война еще не окончена. И потому, пользуясь, что за этим столом собрались все, хочу посвятить вас в свои планы относительно дальнейшего ведения войны.

Я выступал сейчас от своего имени, а не от имени мужа императрицы, и потому мне хотелось знать: быть может, кто-нибудь желает высказаться?

Нет, я не собирался забирать у Янианны всю императорскую власть, хотя сама Яна не имела ничего против.

– Может быть, в этом случае я буду чаще тебя видеть, – притворно горестно вздохнула она однажды.

Сейчас наступил самый благоприятный момент расставить все сразу по своим местам. Капитуляция Трабона – вопрос времени, но война на этом не закончена. И мне нужны исполнители.

С Иджином я уже успел переговорить, и он полностью разделил мои планы, дело за остальными. Как будто бы нет, сидевшие за столом люди, а среди них были и герцог Ониойский, главнокомандующий сухопутными войсками Империи, и Дарим фер Разиа, адмирал ее же флота, восприняли мои слова как должное. Вот и отлично, приступим.

Глава 23

Перст судьбы

Весть о капитуляции Трабона догнала нас на пути в Абдальяр, и принес ее пакетбот. Сообщение это все восприняли довольно спокойно, потому что внутренне давно были готовы услышать его, а впереди нас ждало не менее важное дело – окончательный разгром абдальярского флота.

Скорая капитуляция Трабона не стала для меня неожиданностью, слишком уж много было завязано на фигуре короля Готома. И помогущественней империи разваливались после смерти человека, их создавшего. Взять того же Александра Македонского, чья империя занимала чуть ли не половину тогдашней Ойкумены. Да и при разговоре с представителями оппозиции Готома мне ясно дали понять, что война долго не продлится. В обмен эти люди попросили определенные гарантии, которые я легко дал.

Никто на суверенитет Трабона покушаться не будет, сумма контрибуции станет для его экономики подъемной, а со своими соседями, вошедшими в состав королевства уже при короле Готоме, разбирайтесь сами.

Договоритесь – они останутся частью Трабона, захотят отделиться – большой и красивый флаг им в руки. Но все это при одном-единственном условии: численность армии Трабона не должна превышать определенных нами границ.

С Абдальяром все обстояло иначе. После проигранного сражения его флот отступил к своим берегам. Отступил ненадолго, что было понятно всем. Пройдет какое-то время, и Абдальяр снова попытается завершить начатое дело. Скардарский флот вечно находиться в имперских водах не сможет, и, стоит ему уйти, случится одно из двух: Абдальяр либо попытается покончить с флотом Империи, либо отправится в Скардар, чтобы покончить с его флотом. Поодиночке ни нам, ни Скардару одолеть Абдальяр невозможно, все отчетливо это понимали. Для окончательного разгрома абдальярского флота и был затеян поход по-прежнему объединенными флотами Империи и Скардара.

Вторая весть, пришедшая с пакетботом, настоятельно требовала моего возвращения в Трабон, и мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Весть пришла от тех, кто помог нам пленить трабонского короля. Впечатление от людей, принявших участие в заговоре против Готома, было двояким. С одной стороны, они очень помогли, ведь именно пленение короля значительно ускорило и сделало неизбежной победу Империи над Трабоном, в которой я, впрочем, и не сомневался. Не сомневался, потому что так было положено.

Хотя ход войны мог пойти и по другому сценарию. Как бы ни истощена была экономика Трабона, но еще одну войну она бы точно выдержала. И наступление имперских войск просто-напросто опередило наступление армии Готома, который отнюдь не собирался останавливаться на достигнутом. Да и Сайскую битву мы могли проиграть, ведь соотношение сил было примерно равным, а выучка у трабонских солдат все же лучше, чего уж там. И слава богу, что все это уже позади.

С другой стороны, люди, предавшие короля, были из его ближайшего окружения. Они поддакивали ему, кланялись вслед и, в конце концов, предали. Да, ими двигало желание спасти Трабон от окончательного разгрома, но, если вдуматься, есть ли оправдание предательству, чем бы оно ни было вызвано?

Именно эти люди и стали причиной того, что мне пришлось возвращаться в Трабон. Потому что помимо всех уже перечисленных гарантий я дал и еще одну: варды вернутся в свои степи. Этого не произошло.

Не произошло по той причине, что верховный дормон вардов, Тотонхорн, очень нездорово выглядевший при последней нашей встрече, окончательно слег, и дни его были сочтены. Вообще-то по его замыслу в случае его смерти или в том случае, если он окончательно отойдет от дел, власть должна была перейти в руки его сына – Тотайшана, чего тоже не случилось. К власти пришел другой человек, глава одного из наиболее могущественных вардовских родов. Дормон – должность у вардов выборная, и нового правителя именно выбрали, что сделало власть его легитимной.

Произошло все это потому, что новый дормон, в отличие от прежнего, призывал продолжить поход на юг, в глубь территорий Трабона. Ситуация к тому располагала, ведь в стране был полный разброд: старого короля уже нет, нового еще нет, а армия фактически распущена. Словом, бери все что захочешь, сколько захочешь, и никто не сможет тебе помешать. Именно это и сыграло основную роль при выборе нового дормона, после чего варды во главе с правителем двинулись на юг.

«Послать им навстречу имперские войска? – рассуждал я. – Но варды – союзники Империи, сыгравшие в победе над Трабоном немаловажную роль, ведь Готому не оставалось ничего больше, кроме того как послать часть своей армии против них, чтобы остановить вторжение Тотонхорна с севера».

Ситуация, на мой взгляд, выглядела крайне нелепой: воевать против бывших союзников, защищая своего недавнего злейшего врага…

Корабль, на мостике которого я находился, был типичным имперским тридцативосьмипушечным фрегатом, имевшим три мачты с полным прямым вооружением. Свой полувековой юбилей он разменял еще несколько лет назад, так что похвастаться юностью никак не мог, а вот длительного ремонта требовал основательно. По большому счету, я и выбрал-то его для возвращения только потому, чтобы не лишать объединенную эскадру лучшего корабля, тем самым ее ослабив.

Назывался фрегат, на мой взгляд, несколько вычурно – «Перст судьбы». Сначала мне пришло в голову, что такое его название связано с какой-нибудь легендой. Например, одна из скардарских тримур имеет название «Четвертый сын», и, как выяснилось, за ним скрывается целая притча о воинском долге. Здесь же в ответ на мой вопрос капитан корабля Лейсон Горт лишь пожал плечами: даже не представляю, почему фрегат называется именно так.