Книга Леди-обольстительница - Мередит Дьюран

Де Крус посмотрел в указанном направлении и тут же лишился монеты достоинством в двадцать франков.

— Как приятно читать правду о казино, а не ужасные заметки церковников о вреде азартных игр! — промолвила синьора Риццарди, строя глазки Алексу.

В ответ он поцеловал кончики своих пальцев. Это был машинальный жест. Ресницы Франчески затрепетали.

— Вы когда-нибудь читали эти заметки, мистер де Грей? Нет? — продолжала она. — О, мне трудно описать весь их ужас!

— И все же попытайтесь, пожалуйста, — попросила Гвен.

Ее голос звучал беспечно, но спина выпрямилась, плечи напряглись и расправились. Она шесть лет носила жесткий корсет, и ее спина приобретала безупречную осанку в тех случаях, когда Гвен испытывала неуверенность или страх. Алекс знал об этом. Она и не догадывалась, как много он знал о ней. Ричард плохо понимал сестру, зато любил ее всем сердцем, и поэтому часто рассказывал о ней лучшему другу. Алекс порой и сам расспрашивал его о Гвен.

— Нет, нет, мисс Гудрик! И вам я не советую читать эти заметки. Впрочем… ну ладно, хорошо, я кое-что расскажу о них. Священнослужители публикуют списки самоубийц, тех, кто якобы покончил с собой, проигравшись в пух и прах в заведениях Монте-Карло. Но все это домыслы, им нельзя верить. Эти ханжи просто пытаются напугать людей.

— О Боже… — промолвила Гвен и прижала кончики пальцев к губам.

Ричард рассказывал Алексу, что его сестра учится скрывать свое изумление или, во всяком случае, не открывать рот в моменты, когда удивлена или испытывает шок от услышанного. Гувернантка, обучавшая Гвен хорошим манерам, уверяла ее, будто в разинутый рот залетают мухи.

Зачем Алекс запоминал все эти ненужные сведения о сестре своего друга? В течение многих лет он терпеливо собирал их, стараясь сложить из кусочков разрозненной информации целостную картину. Но она рассыпаюсь. Тем не менее, Алекс хранил эту информацию в своей памяти, размышляя иногда над тем, какой стала бы его жизнь, если бы он был мужчиной, достойным стать мужем Гвен. Но Алекс не был и не желал быть таким мужчиной. И сознание этого толкало его на новые авантюры, на новые приключения. Алекс снова садился на корабль и отправлялся в далекое плавание.

— Возможно, то, что пишут верующие, вымысел, — вступил в разговор испанец, — и все же мне кажется, в их заметках есть доля правды.

— Я так не считаю, — возразила Франческа, — разве могут нищие получить пропуска в игорные заведения?

— С чего вы взяли, что эти заметки пишут нищие? — спросил де Крус. — Игромания действительно существует. Я своими глазами видел людей, одержимых ею. Они лишались последних средств к существованию.

— Несчастные, — прошептала Гвен.

— Слабые люди часто сгибаются под давлением обстоятельств, — заметила синьора Франческа. — Я не испытываю сочувствия к тем, кто разрушает сам себя.

— Вот это верно, — согласился с ней испанец. — Но я убежден: эти люди не контролируют себя. Они готовы рисковать, ставя на карту даже то, что не вправе терять.

«Конечно, — подумал Алекс, — ведь они рассчитывают, что в результате риска получат прибыль».

Когда Гвен упала сегодня в кабинете Баррингтона, в Алексе что-то надломилось. Осколки так и не составленного образа Гвен разлетелись в разные стороны.

Риск потерять ее снова не могла оправдать никакая выгода.

Глава 13

Гвен много слышала о знаменитых садах Монте-Карло, о просторных лужайках, по которым разгуливают павлины, о фонтанах, дорожках и скамейках, расположенных там, откуда открываются живописные виды на океан. Она думала, что Алекс проведет ее по ним, прежде чем они бросятся в бега, однако когда они вышли из экипажа, Алекс решительно взял Гвен за руку и повел по широкой белой лестнице ко входу в казино. Гвен успела лишь бросить беглый взгляд на заросли цветущей мимозы и на пальмы, ветки которой шелестели от дуновения свежего ночного ветерка.

В роскошном вестибюле с мраморными колоннами в античном стиле и антресолями, на которых толпились прожигатели жизни, они остановились, чтобы снять головные уборы и перчатки. Вестибюль был заполнен людьми, которые оживленно переговаривались. Из глубины здания доносились звуки музыки. Монте-Карло! Гвен была очарована здешней атмосферой. Ей не терпелось подняться на антресоли. Она заметила, что их стены покрывали росписи с изображением восхода солнца над окруженным белыми стенами городом. Вероятно, это был Монако.

Сняв перчатки и шляпу, Алекс отвел Гвен в сторону и тихо спросил ее:

— У тебя есть деньги?

Гвен охватила тревога.

— Нет.

Алекс кивнул:

— Не отходи от меня ни на шаг. Я поиграю минут десять, нам нужны деньги, чтобы добраться до Ниццы.

И он повел Гвен через вестибюль к конторке. Здесь они зарегистрировались, вписав в большую книгу, переплет которой был обтянут бархатом, свои имена и национальность. После этого им выдали пропуска, с которыми посетители могли пройти во внутренние помещения игорного заведения.

— Пойдем, — поторопил ее Алекс.

Не дожидаясь своих спутников, которые замешкались в вестибюле, они быстро миновали читальный зал, концертный зал, где в это время исполняли симфонию Моцарта, и вошли через массивные двустворчатые двери, которые распахнули перед ними лакеи в ливреях, в следующее помещение. Оно походило на длинный коридор. Гвен обратила внимание на его потолок. Он был темно-синим, усыпанным золотыми звездами. Здесь стоял гул приглушенных голосов. Посетители сидели на позолоченных скамейках, пили чай и читали газеты. «Как странно, — подумала Гвен, — Монте-Карло напоминает огромную библиотеку».

При других обстоятельствах ей захотелось бы внимательно оглядеться вокруг. Но сейчас нельзя было терять ни минуты. Баррингтон, возможно, уже находится в пути. Но они застряли здесь, поскольку у них не было денег. Невероятно! Гвен никогда в жизни не испытывала недостатка в деньгах. Они открывали перед ней все двери, гарантировали ей высокий уровень сервиса и комфорта. Без них Гвен чувствовала себя уязвимой, беззащитной.

Они прошли через еще одно помещение с позолоченными стенами, в котором было тише, чем в предыдущем. За ним располагались комнаты для карточных игр. Здесь царила полная тишина. Игроки с сосредоточенным видом сидели в обитых алым бархатом креслах за длинными столами, храня молчание. Гвен шагала вслед за Алексом по восточному ковру, устилавшему пол, в глубь комнаты. Они миновали юношу лет двадцати, который, судорожно сжимая кулаки, следил за вращающейся рулеткой. В напряженной тишине ее характерный треск казался оглушительным грохотом.

В дальнем конце комнаты Алекс, наконец, остановился. Здесь на каждом столе стояла серебряная чаша с гравировкой. Гвен поняла, что ее спутник решил сыграть в трант-и-карант. Она вспомнила, что Эльма всегда хвалила эту игру за то, что в неё легче выиграть, чем в рулетку.