Книга Ожерелье королевы - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вслед за ударами пронзительный голос крикнул по-португальски:
— Именем господина португальского посла! Отворите!
— Посол! — хором прошептали мошенники, разбегаясь по всему особняку, и в течение нескольких минут продолжалось паническое, беспорядочное бегство.
Вот как закончилась авантюра мнимого португальского посольства.
Как только Босир оказался за стенами особняка, он доскакал галопом до улицы Кокильер, затем до улицы Сент-Оноре.
Все время подгоняемый страхом погони, он запутывал следы: он мчался по улицам, лавируя и не задумываясь, что бежит вокруг Хлебного рынка; через несколько минут он был почти уверен, что его никто не преследует, и был вполне уверен еще в одном, а именно в том, что силы его иссякли и что отличная скаковая лошадь не смогла бы дольше двигаться.
Босир уселся на мешок с зерном — то была улица Вирам.
«Вот и сбылась моя мечта — я богат, — размышлял Босир. — Я сделаю из Оливы порядочную женщину, и сам стану порядочным человеком, — продолжал он свой внутренний монолог. — Она красива и простодушна в своих склонностях».
И он, как стрела, пустился к дому на улице Дофины.
Здесь он рискнул высунуться в окно и устремил взор на улицу.
Он увидел дом с окошками, в которых частенько показывалась прекрасная Олива, его звезда.
Но вдруг Босиру показалось, будто он видит в узком проходе напротив стеганый камзол стражника.
Кроме того, он увидел другого в окне маленькой гостиной.
Босир сказал себе, что де Крон, конечно, осведомленный обо всем, неважно кем и как, хотел взять Босира, но застал только Оливу.
Мысль, что эти люди огребут сто тысяч ливров и будут потешаться над ним всю жизнь, мысль, что таким дерзким, таким ловким ходом, который сделал он, Босир, воспользуются агенты полиции, до правде говоря, восторжествовала над всеми угрызениями совести и заглушила все печали любви.
Босир прижал к сердцу кредитные билеты и снова пустился бежать, на сей раз по направлению к Люксембургскому дворцу.
Но то ли небо, то ли ад решили, что на сей раз де Крон ничего не поделает с Босиром.
Не успел любовник Николь свернуть на улицу Сен-Жермен-де-Пре, как его едва не опрокинула великолепная карета, которую лошади гордо несли на улицу Дофины.
Босир метнулся в сторону, но, оглянувшись, увидел в карете Оливу и очень красивого мужчину, которые оживленно разговаривали.
Он слабо вскрикнул, и это только поддало жару лошадям.
Несчастный Босир, изнемогший морально и физически, бросился на улицу Фосе-Мсье-ле-Пренс, добрался до Люксембурга, прошел уже опустевший квартал и очутился за заставой, где нашел убежище а комнатушке, хозяйка коей оказала ему всевозможные знаки внимания.
Он расположился в этой конуре, спрятал кредитки под плитку пола, поставил на нее ножку кровати и улегся, обливаясь потом и ругаясь, перемежая богохульства с изъявлениями благодарности Меркурию, испытывая отчаянную тошноту от сладкого вина, настоенного на корице, — напитка, весьма пригодного для того, чтобы вызвать выделение пота на коже и уверенность в душе.
Он был уверен, что полиция не найдет его. Он был уверен, что никто не отберет у него деньги.
Босир действительно увидел в карете не кого иного, как мадмуазель Оливу, сидящую рядом с человеком, которого он не узнал, так как видел только однажды, но которого узнал бы, если бы увидел дважды; Олива, как обычно, была на прогулке в Люксембургском саду.
В ту минуту, когда она расплачивалась за свой стул [39], намереваясь вернуться домой, и улыбалась хозяину садового ресторанчика, постоянной посетительницей которого она была, на одной из аллей появился Калиостро; он подбежал к ней и взял ее за руку.
Она тихонько вскрикнула.
— Куда вы направляетесь? — спросил он.
— На улицу Дофины, к себе домой!
— Это будет на руку людям, которые вас там ждут, — проговорил господин. — Там вас арестуют, моя дорогая!
— Арестуют? Меня?
— Несомненно. Двенадцать человек, которые вас поджидают, — это стрелки де Крона.
Олива вздрогнула: некоторые люди всегда пугаются неожиданных вещей.
Тем не менее, несколько глубже погрузившись в свою совесть, она собралась с силами.
— Я ничего не сделала, — заявила она. — За что же меня арестуют?
Олива остановилась, бледная и взволнованная.
— Вы играете со мной, как кошка с несчастной мышью, — продолжала она.
— Послушайте: если вы что-то знаете, скажите мне! Ведь они имеют зуб на Босира?
Она остановила на Калиостро умоляющий взгляд.
— Невелика хитрость узнать об этом!.. Я продолжаю. Я отношусь к вам с участием и желаю вам добра, а уж остальное вас не касается. Идемте на улицу Анфер! Быстро! Там вас ждет моя карета.
С этими словами он довел Оливу до ограды, отделявшей сад от улицы Анфер. Подъехавшая карета взяла эту пару и довезла Калиостро и Оливу на улицу Дофины, к тому месту, где их обоих заметил Босир.
Олива разглядела полицейских, увидела свой дом, подвергшийся вторжению, и в то же мгновение бросилась в объятия своего покровителя с таким отчаянием, которое могло бы растрогать любого, только не этого железного человека.
Он ограничился тем, что сжал руку молодой женщины и, опустив шторку, скрыл ее самое.
— Спасите меня! Спасите меня! — повторяла тем временем несчастная девушка.
— Обещаю, — произнес он.
— Я вверяю себя вам, делайте со мной, что хотите, — с ужасом отвечала она.
Он отвез ее на улицу Нев-Сен-Жиль, в тот самый дом, где, как мы видели, он принимал Филиппа де Таверне.
Устроив ее в небольшом помещении на третьем этаже, подальше от прислуги и от всякого надзора, он сказал:
— Нужно устроить так, чтобы вы стали счастливее, чем будете здесь.
Он поцеловал ей руку и направился к выходу.
— Ах! — воскликнула она. — Главное, принесите мне известия о Босире!
— Это прежде всего, — отвечал граф и запер ее в комнате.
— Если поселить ее, — спускаясь с лестницы, задумчиво говорил он себе, — в доме на улице Сен-Клод, то это будет осквернением дома. Но необходимо, чтобы ее не видел никто, а в этом доме ее никто не увидит. Если же, напротив, понадобится, чтобы некая особа ее заприметила, то эта особа заприметит ее в доме на улице Сен-Клод. Что ж, принесем еще и эту жертву! Погасим последнюю искру факела, горевшего в былое время!
