Книга Бесоборец - Гоблин MeXXanik

там холодный снежный ком. A на спине и лице выступили крупные капли пота.

– Передайте ее Марье, – пояснил Самеди. А затем он и гостья, которая за все время не проронила ни слова, пошли к выходу.

– Надеюсь, мы еще встретимся, мастер Святогоров, – улыбнулся на прощание мужчина и приложил пальцы к полям шляпы. А затем они вышли из дома и скрылись за порогом.

Я же остался стоять и смотреть им вслед.

Из транса меня вырвали приглушенные голоса и гулкие удары. Я замотал головой, отгоняя морок. Подхватил злосчастную монету. Шагнул к люку. Ударом клинка сбил замок и с трудом поднял тяжелую крышку. Гаркнул в темноту:

– Эй, выходим.

Из лаза появилась голова Микулина. Он осмотрелся по сторонам, ахнул, когда увидел меня. Хотел было что-то спросить, но в темноте послышалось злое шипение. И Василий выбрался наружу. Подошел ко мне:

– Что здесь случилось?

Он указал на лужу крови и черный след, который остался от воронки.

Трясущимися руками я вытащил из кармана фляжку с артишоковым чаем. Открутил крышку, сделал несколько жадных глотков. И пожал плечами:

– Когда я пришел, так и было.

Один за другим кадеты выбирались из подполья. Грязные, всклокоченные, они ошалело вертели головами, озираясь. Единственными, кто подошел ко мне, были Микулин, Алешина и Муромцева. Остальные кадеты выбирались из дома, спотыкаясь и сдавленно матерясь, как сапожники.

– Идем, – пробасил Василий, помогая мне встать.

Я с трудом поднялся с лавки. Бой был скоротечен. Но Плетения усиления, которые нужно было поддерживать, высосали немало Силы. Фляжка с артишоковым чаем быстро опустела. Но ломота и озноб не прошли. Лоб покрывала испарина.

Кадеты шли по тропинке прочь от домика. У лаза осталась только Лада. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, словно не решаясь подойти.

– Мы подождем снаружи, – произнесла Алешина. Василий хотел было что-то сказать, но Ксения подтолкнула друзей к выходу. И мы остались в каморке вдвоем.

– Прости, что влез в твою комнату и копался в личных вещах.

Девушка подошла ко мне. Крепко обняла.

– Спасибо, что спас нас, – едва слышно прошептала она мне на ухо.

Ее голос был чарующим. Успокаивающим.

– Я могу помочь, – пробормотала девушка. – Откройся.

И я послушался. Ее ладони стали горячими, обжигая кожу даже через чудо-рубаху. И я словно бы прыгнул в глубокий бассейн и растворялся в нем, жадно впитывая Силу. Чувствуя, как меня охватывает странная эйфория. А Сила растекается в этом бассейне, окрашивая воду в красный цвет. А затем небо над бассейном затянулось, и в пространство ударила молния. Меня словно прошиб разряд, который мигом вырвал из астральных глубин.

По телу прокатилась волна удовольствия. Тело словно покалывало маленькими тонкими иглами. Слабость и ломота прошли. А я был бодр и свеж. И готов к новым подвигам и свершениям.

– Ну… как? – послышалось сквозь пелену удовольствия.

С неохотой открыл глаза. Лада стояла рядом. И я заметил, как в ее расширившихся зрачках пляшут светлые отблески моей Силы.

Заметив, что я пришел в себя, она густо покраснела и опустила взгляд.

– Ты был на грани, – смущенно пояснила она. – Сильно выгорел. Пришлось тебя перезарядить. А я… не удержалась и приняла немного твоей Силы.

– И как? – спросил я.

– Необычно, – смущенно пробормотала Лада. – Подружки были… правы. Это очень… вкусно.

Девушка сделала шаг назад, охнула и тяжело села на скамью. Ее ноги дрожали и никак не хотели слушаться. Лада прислонилась к стене, невидящим взглядом уставившись в потолок.

Я же выдернул меч из досок и взвалил его на плечо.

– Идти можешь? – уточнил я.

Но девушка улыбнулась и покачала головой. Я вонзил меч в доски. Подошел к скамье. Присел рядом. И девушка положила голову мне на плечо.

Дверь заскрипела. И я покосился на вход. В дверном проеме стояли Марья, Иванушка и Лесничий. Белая ряса настоятельницы была перепачкана грязью. А в растрепанных волосах виднелись сосновые иглы, веточки. Лица Марьи и наставников были белее снега. Но глаза горели странным багровым огнем.

Из-за спин пришедших в избушку заглядывали Алешина, Муромцева и Микулин. Но Лесничий захлопнул перед ними дверь.

Ладонь невольно потянулась к мечу. Пошатываясь, я встал, выдернул клинок из досок.

– Успокойтесь, мастер Святогоров, – сухо произнесла Моревна. – Мы пришли, чтобы помочь.

– Прежние говорили так же, – парировал я. – Но оказались беднярами.

Марья задрала рукав рясы. В ее ладони появился небольшой нож, которым она полоснула по коже. На пол закапало красное.

– Кровь бедняров другого цвета, – пояснила она.

Марья обошла меня и прошла в комнату. Расслабленного вида Ивановой она не заметила. Ну, или сделала вид, что не почувствовала в воздухе остатков от вихря Силы и Свет, который словно просвечивал через грязную курточку формы Лады.

Лесничий и Иванушка шагнули к черному пятну.

– Это то, о чем я думаю? – удивленно протянул Иванушка. А затем все трое обернулись ко мне.

– Если вы про барона, какую-то даму и мужика в плаще, который вылез из черной дыры в полу – то да, вы правы, – просто ответил я. – Кстати, Барон просил передать это вам, мастер Марья.

Я бросил ей монету. Она на лету поймала ее, разжала кулак. И все трое уставились на кругляш. Иванушка почесал в затылке. Переглянулся с Лесничим.

– Это же…

Иванова открыла глаза. Тут же подобралась, с испугом глядя на наставников. Но те не обратили на нее внимания.

– Проводи кадетов в корпус, – деловито распорядилась Марья, обращаясь к Лесничему.

И он послушно кивнул:

– Идем, – буркнул он и направился к выходу. Я взял Ладу за руку, и мы последовали за ним.

Друзья ждали нас у порога. И молча направились вместе с нами за Лесничим.

Уже у ворот мы нагнали Сокола, который привел в корпус остальных кадетов. Не хватало только Черновой и Волкова.

Лада попрощалась с нами на втором этаже общежития. Пискнула, что ей нужно бежать, и юркнула в крыло для девочек. Мы же прошли к моей комнате. Я отпер дверь, приглашая друзей войти.

Ксения зашла в мое обиталище последней. Она старалась не смотреть на меня. Но я знал: она почуяла вихрь Силы, что был в доме Лихо. Почуяла мою Силу в Ивановой. И уж тем более чувствовала ее Силу во мне. Она старалась остаться мне другом. Но я понимал, что после того, что было у площадки после последней тренировки, это вряд ли получится. Ей будет тяжело. И мне, наверно, тоже.

Я вошел в комнату и закрыл дверь. Все уже расселись на стульях и смотрели на меня в ожидании рассказа. И я пересказал все с того самого момента, когда мы расстались в преподавательской.

Муромцева и Алешина прижали ладони к губам, когда я рассказывал про Лихо. Микулин же, наоборот, довольно улыбался, словно бы это он принимал участие