Книга Калейдоскоп - Юрий Евгеньевич Смирнов

ты там можешь встретить, а одиночество. Не каждый способен прожить хотя бы один день наедине с самим собой, а в экстремальных условиях все превращается в настоящее испытание». Неужели его путешествие еще не закончилось, и все, что он пережил, было лишь прелюдией? Значит, самые страшные испытания на самом деле еще впереди?

От таких мыслей у него сразу разболелась голова. А станция превратилась из безопасного места в таинственную локацию, которую тоже наверняка следовало покинуть. Но куда теперь идти? Единственный живой человек, которого он знал, – это отец Порфирий. Петр подхватился и почти бегом понесся к тропинке, ведущей со станции к старому погосту. Пока он бежал, ветви хлестали его по лицу, а тропа теперь казалась такой старой, словно ею не пользовались много лет. Хотя Петр точно помнил, что когда он шел по ней вчера, она была гораздо шире. Сбив дыхание, он чуть не налетел на ограду, которой была обнесена одна из могил, однако никакого храма поблизости не оказалось. Он обошел кладбище и в самом дальнем его конце снова наткнулся на руины старой церкви.

– Что же мне теперь делать?

Он в отчаянии опустился на землю, оказавшись рядом с одной из могил, на которой неожиданно встретилось знакомое изображение. С памятника из черного гранита на него смотрело строгое лицо отца Порфирия, почившего, судя по дате, еще до Петиного рождения и похороненного рядом с остатками храма. Петр в ужасе отпрянул от могилы и поднялся на ноги, но стоило ему сделать всего несколько шагов, как перед ним предстала еще одна могила. На высоком кресте прямо напротив его глаз оказалась фотокарточка Николая Ивановича Волкогонова. Правда, никаких дат под ней не оказалось, но фото уже изрядно выцвело. Чуть в стороне на таком же кресте Петр увидел лицо Рябого. Оказалось, что все проводники были похоронены здесь один за другим. Все шестеро. Оставалось непонятным, кто же всех их похоронил. Может, машинист поезда Костров вместе с Толиком? Тогда понятно, почему путями давно никто не пользуется. Что же это выходит? Что Петя попал в будущее? Или «Вятка» продолжала игру, и это все не по-настоящему?

Что же предпринять? Хотелось выть от отчаяния. Петр предполагал, что теперь «Вятка» точно его не отпустит, ведь с Территории можно было выбраться только поездом, который никогда больше сюда не придет. Скитаться тут до самой смерти? При этом запасов провианта осталось совсем немного – все, что было, теперь умещается в его заплечном мешке, и еды хватит едва ли на неделю, если серьезно экономить. Умереть в этой глуши от голода Петр совсем не рассчитывал. Никаких зверей здесь не водилось, поэтому добыть дичи не представлялось возможным, не было в реках и рыбы…

А если здесь такие метаморфозы со временем, то смерть вовсе может не наступить!

Шокированный своими открытиями, он снова добрался до Бекетова, которое по-прежнему оставалось пустынным и тихим, как любая заброшенная деревня. Теперь одиночество навалилось с такой нестерпимой силой, что захотелось выть от тоски. Совершенно не с кем было посоветоваться, вот только снова отправляться на «Вятку» не было никакого желания.

Неожиданно в кармане он нащупал мундштук, подаренный проводником по кличке Рыбак. Именно с его помощью Пете удалось избежать смерти, когда жуткий Шаман пытался его убить. Правда, теперь казалось, что лучше бы старик перерезал ему тогда горло. Тут же захотелось использовать мундштук, чтобы перед ним предстал Зверь, но у Петра точно не хватило бы духу встретиться с ним лицом к лицу прямо сейчас. Видимо, он находится еще не в том состоянии, чтобы сдаться и покориться судьбе.

Он бессильно опустился на лавочку, где совсем недавно вел беседу с Волкогоновым. Детали их разговора уже выветрились из головы, обрывки фраз теперь не имели никакого значения. В голову пришла только одна мысль: он не прошел проверку и затерялся на «Вятке», как многие другие. Станет ли его кто-то искать? Это маловероятно, ведь никто и никогда не ищет проводников, ими становятся только те, кто выбирается с Территории сам. Теперь вся затея казалось полной глупостью, и Петя ощутил себя таким маленьким и ничтожным, что захотелось расплакаться.

Должен же быть хоть какой-то выход? Петр взял себя в руки, поднялся с лавки и стремительно направился к зданию вокзала, решив обследовать каждую пядь земли вокруг и каждый закоулок внутри. На импровизированном складе с провиантом обнаружились большие запасы продуктов, часть которых определенно испортилась или засохла. Истек ли срок годности у консервов, он не мог определить, потому что не имел представления, в какой год попал. Здесь же в большом избытке хранились личные вещи тех, кому не удалось вернуться с «Вятки». Нашлось и огнестрельное оружие с патронами, но сейчас оно Петра не интересовало. В диспетчерской он наткнулся на старую рацию, однако, вспомнив, что в Бекетове давно нет электричества, махнул на нее рукой. Правда, уже сделав несколько шагов вон, он все-таки вернулся и включил ее. Неожиданно та ожила, затрещав помехами.

– Не может быть! – воскликнул от радости Петр и принялся крутить все ручки подряд, надеясь услышать хоть чей-то голос, однако всюду натыкался лишь на помехи.

– И все-таки – уже что-то!

Он щелкнул выключателем и поднялся с запыленного стула. Предстояло научиться жить в полной изоляции, прежде чем придумать план, как отсюда выбраться.

Заключительная глава

Костров ничего не помнил о событиях, произошедших с ним на «Вятке». У Волкогонова вообще создалось впечатление, что память избирательно избавилась от любой информации, так или иначе связанной с Территорией. Сейчас машинист искренне верил, что он просто заблудившийся грибник, на помощь к которому выдвинулся отряд спасателей, занятый поиском пропавших.

Проводник поддерживал старика за локоть, помогая ему миновать труднопроходимое место, на руках переносил через глубокие лужи. Тот вел себя как обыкновенный пожилой мужчина – немощный и немного наивный, полагавший, что они находятся в обычном лесу. Слава богу, «Вятка» перестала посылать испытания и действительно превратилась в довольно обыкновенный смешанный лес, где на самом деле попадались съедобные грибы, коих раньше вообще не наблюдалось. Часто Костров просил об отдыхе. Он подолгу сидел на пеньке или поваленном стволе и с грустной улыбкой смотрел на деревья, словно прощаясь с родным местом. Впрочем, так оно и было: старик теперь точно не вернется в эти места. Если, конечно, посчастливится выбраться живым с Территории, но в этом проводник уже практически не сомневался.

Подарок Хранителя совершил настоящее чудо, забрав взамен часть памяти машиниста. Волкогонов не представлял, как старик воспримет новости о