Книга Дорога на восток - Игорь Викторович Пидоренко

несколько солдат на вышках торчат да где-нибудь в караулке парочка. Сюда же всех боеспособных погнали, чтобы нас брать. Кто тревогу поднял? Баркаев, что ли?

— А кому еще? Сидел у себя и пока не утонул, команды раздавал. Последний укус шакала. Ничего, водички хлебнул и успокоился.

Мы невесело посмеялись. Все-таки эти жалкие существа — клоны, погибли тоже. И не люди ведь, а на душе царапина осталась.

Но мы недооценили Баркаева, говоря о последнем укусе. Впереди был еще один подарок. В кармане комбинезона Загайнова внезапно что-то зажужжало. Он дернулся, но, мгновенно успокоившись, достал сотовый телефон. Жужжал именно он.

— Откуда у тебя эта цацка? — подивился я.

— От Махмуда! — скаламбурил Сашка. — Валялся у него в сейфе, вот я и решил позаимствовать. Чего добру пропадать. И не надо говорить, что я мародер! Это боевой трофей.

Трубка продолжала жужжать.

— Ладно, ладно, уговорил, трофей! Ты лучше послушай, кто это там прорывается.

Загайнов изучил клавиатуру мобильника, затем, найдя нужную кнопку, ткнул ее и поднес аппарат к уху. Вид у трубы был несколько непривычным и походил размерами и формой на гусиное яйцо, только с углублением для кнопок и экранчика.

При первых же услышанных словах лицо Загайнова вытянулось в прямом смысле этого слова. Даже рот открылся от удивления.

Несколько секунд он слушал, затем оторвал телефон от уха и начал опять разглядывать клавиши. Мне показалось, что он колеблется: продолжать слушать или забросить трубку подальше. Но вот нажата еще одна кнопка, и я тоже услышал знакомый голос. Включилось громкое вещание.

— Ну что, празднуете победу, солдаты? Празднуйте, ваша взяла.

Это был голос… Баркаева. Жив, собака! И, судя по голосу, еще цел. Ничто его не берет!

А Махмуд продолжал:

— Теперь, если вас не остановила охрана, будете долго жить. Дольше меня. Мне осталось минут двадцать. Скоро двери не выдержат, пойдет вода.

Я не смог сдержать вздох облегчения. Все-таки он остался под землей! И разговаривает с нами оттуда, откуда ему уже не выбраться!

— Но рано радуетесь. Другие принесут на вашу голову карающий меч Аллаха. И тогда вы будете проклинать себя за то, что дожили до этого дня! Я с самого начала совершил ошибку — доверился этим идиотам. Ученые! Дети собаки и шакала! Они обманывали меня, стараясь выманить как можно больше этих поганых денег. А сами же не могли сделать ничего как следует!

Ну, с этим его заявлением можно было и поспорить. Но мы не стали. Что мы могли услышать нового от взбесившегося фанатика? Очередные восхваления своего мужества и героизма во славу веры? Хватит, наслушались.

— Что тебе надо, Махмуд? — спросил я. — Зачем беспокоишь нас? Ты сам выбрал свою смерть. Вот и прими ее, как подобает мужчине. А нам, живым, и под солнцем дел хватает.

— Мальчишка! Ты еще не знаешь всей моей силы! — он попытался возвысить тон, но слова его звучали печально. — Я мог бы прямо сейчас, на месте, уничтожить всех вас. Но я не стану этого делать. Если вы ушли от воды, значит, сейчас правда на вашей стороне. Идите с миром. Я вас отпускаю.

— Ну, ты и даешь, — хохотнул Сашка. — Сидишь в запечатанной норе и еще угрожаешь! Что ты нам сейчас можешь сделать?

Баркаев несколько секунд помолчал.

— Могу. Но не буду. Меня все предали. А вы храбро сражались. Вы были достойными противниками. Поэтому забирайте всех и немедленно уходите. Здесь скоро будет настоящий ад. А я умру, как подобает правоверному мусульманину.

Опять пауза. Загайнов шепотом спросил меня:

— Как думаешь, не блефует?

Я пожал плечами.

— А черт его знает… Но к совету надо прислушаться. Всю эту шоблу действительно нужно уводить от греха подальше.

— Я знаю, где можно взять грузовик, — сказал Петр Борисович. Оказывается, он уже с минуту стоял за нашими спинами. Как только бесшумно подобраться ухитрился?

— Мы и сами знаем, — отмахнулся я. — Вопрос сейчас другой: где именно на территории завода мы находимся? Как там ваша команда?

— В себя приходят. Лене я успел уши и глаза закрыть, а остальным немного досталось. Ничего, все наладится. Должен заметить, что действовали вы весьма профессионально. Мне понравилось. Почти на уровне наших спецподразделений.

Мы с Загайновым переглянулись. Ну, клоун! Нет, чтобы спасибо сказать, так он еще гонор держит: «почти», «на уровне»! Крендель британский!

— А вот тебя бы я не отпустил, — раздался голос Баркаева. Мобильник мы во время разговора с англичанином не выключали. — Ты предавал меня больше, чем другие. И тогда, в Байчории, и теперь, здесь. Но, видно не судьба тебе сейчас подохнуть. Рядом с тобой достойные люди. Так что уходи и ты.

Петр Борисович ответом Махмуда не удостоил. Поджал губы и отправился добывать грузовик. Как я понимал, это должен был быть тот самый раздолбанный ГАЗ-66, на котором мы въехали сюда.

— Да, — сказал Сашка, — зря мы ему поверили. Не все так здесь чисто с помощью Баркаеву.

— Стоп! — спохватился я. — А как же с теми, кто работал в заводоуправлении? Ну помнишь, там еще все двери были закрыты, а свет горел!

— Не беспокойтесь о них. Это была ловушка, которая не сработала. Там находилось всего несколько человек, и они уже ушли.

Что ж, одной заботой меньше.

— Махмуд! Ты хочешь еще что-нибудь сказать? Или телефон можно отключить?

Баркаев вздохнул.

— Можете отключать. Но, если возможно, оставьте все-таки включенным. Не хочется умирать в одиночестве. Не обращайте на него внимания. А я буду слышать человеческие голоса, мне так легче…

Мы молча решили удовлетворить последнюю просьбу обреченного на смерть. Пусть слушает. Тем более что трудностей с выездом за территорию завода у нас не предвиделось. Махмуд сделал последний жест доброй воли: передал оставшимся охранникам приказ покинуть территорию и сопротивления нам не оказывать. Командир тех, кто нас встретил на поверхности, уже пришел в себя. Оглохший, но не ослепший, он не понимал наших приказов, и пришлось объяснять ему жестами, чтобы поднимал своих подчиненных и выводил за ворота. Возиться с ними дольше у нас времени не было — со своими бы разобраться. Хотя кто из них был для нас своим? Разве что мальчишка Картышев, которого мы должны были доставить в Москву и сдать папочке. Лена? Ученые? Пусть Петр Борисович хлопочет. Нам до них нет дела.

Все, что мы собрали в подземелье и сложили в наволочку, у Лены отобрали. Ей это не понравилось, а ее британскому шефу — еще больше. Он сильно помрачнел лицом, но спорить не стал. Сумку с нашей гражданской одеждой подобрали там, где оставили, — на подступах к