Книга Приказ номер один - Гастон Самуилович Горбовицкий

дубликату, одновременно списывает с себя на те же десять тысяч уже своего товара: дефицитную радиотехнику, эти самые магнитофоны. Физически магнитофоны останутся в магазинах торга, на прилавках или под прилавками, и, чем черт не шутит, мы же сами, может, его и купим, — но это уже неучтенный товар. Ну а выручка, десять тысяч, — на всех участников «эксперимента».

О л е г (перебивая). С торговлей — ясно, по Райкину, я тут при чем?

Ш е л а г у р о в. Разве мы про торговлю?

О л е г. Про жизнь на Марсе?

Ш е л а г у р о в. Что ж, давайте про торговлю… Был я с женой в октябре на концерте Райкина Аркадия Исааковича. С великим трудом, конечно, билеты… Райкин! О чем тут? Но что поразило… Зал. Меха, кожа, «фирма», золото… Первые ряды, билеты на них вообще ни в какие кассы не поступают, сплошь торговая элита, кое с кем лично встречались, здесь… В общем, аудитория — все те, кого Райкин, так сказать, обличает и пригвождает. И что же? Негодование? Стыд? Прозрение? Овации! Цветы охапками на сцену волокут! А эти первые ряды хохочут до слез! От души!.. Знаете, над чем?

О л е г. Над вами.

Ш е л а г у р о в. Над всеми нами. А они — цветут и благоухают! И будут, пока есть первопричина…

О л е г. И эту первопричину вы находите в моей рации. Кстати, на какой странице? В каком параграфе?

Ш е л а г у р о в. В любом.

О л е г. Конкретно?

Ш е л а г у р о в. Знаете, Олег Игоревич, в новостройках я себе шишку набил, открывая лбом двери.

О л е г. Сотрясения мозга — не определяют?

Ш е л а г у р о в. Не обращался.

О л е г. Со здоровьем не шутят!

Ш е л а г у р о в. Учту, спасибо. Так почему шишки? В проектах домов новых серий входные двери — одинарные, а заходишь в любую квартиру — какие?

О л е г. Естественно.

Ш е л а г у р о в. Двойные! Натыкаешься… Откуда, спрашивается в задачке? Такой вроде дефицит… Но случаются и обратные факты… Кстати, как вам у нас?

О л е г (оглядывая вслед за Шелагуровым кабинет). Не очень!

Ш е л а г у р о в. Обои, а? Какие-то ягодки-цветочки среднерусской полосы… А ведь по проекту, оказывается, предусматривалась самоклеющаяся обойная пленка из ФРГ под красное дерево! (Разведя руками.) Заменили… Дефицит, объяснили!.. И в гардеробной должны были финский умывальник в комплекте, а что присобачили? Будете выходить — полюбуйтесь!..

О л е г. Так обидеть родную милицию?

Ш е л а г у р о в. Этот прораб мне еще попадется, судя по всему… Долго будет любоваться на свои «цветочки-ягодки», вспоминая, кому мою законную импортную пленку и сантехнику устроил!.. (Меняя тон.) Хотя, в принципе-то, условно говоря, ваши таблички и допускают технически подобные «замены»?

О л е г. Если вы жулик и ворюга.

Ш е л а г у р о в. Я?

О л е г. Прораб.

Ш е л а г у р о в. А откуда известно, в какие руки попадали эти ваши справочные материалы?

О л е г. Именно в такие руки они и попали в Сосновке? Кстати, сколько они там откачали суммарно? Десять тысяч? Двадцать?

Ш е л а г у р о в. Миллион.

О л е г. Сколько?

Ш е л а г у р о в. Вот именно.

О л е г (с улыбкой). Могу получить свою долю?

Ш е л а г у р о в (с улыбкой). Каши мало ели.

О л е г. Вообще не употреблял, а вы?

Ш е л а г у р о в. Я любил… Манку особенно!

О л е г. Вот и стали дядей-милиционером, как же насчет миллиона?

Ш е л а г у р о в. Который наживали не без вашей помощи?

О л е г. Что точно и неопровержимо доказано?

Ш е л а г у р о в. Нет.

О л е г. Ага.

Ш е л а г у р о в. Не доказано.

О л е г. Ага.

Ш е л а г у р о в. По Сосновке.

О л е г. А где?

Ш е л а г у р о в. Нигде.

О л е г. Ага.

Ш е л а г у р о в. Пока.

О л е г. Пока?

Ш е л а г у р о в. По скольким организациям вы разослали этот ваш труд?

О л е г. Это же… не проект! Рация…

Ш е л а г у р о в. Какая рация?

О л е г. Моя.

Ш е л а г у р о в. Где рация?

О л е г. Эта!

Ш е л а г у р о в. Извините! Извините, Олег Игоревич… По делу не проходит никаких таких невинных раций и прочих чистых и благородных инженерных идей. По делу проходит — вот что. (Поднимает высоко синюю папку.) Обложка. Титул. Штамп… Фирма! Сектор научно-технической информации… Вот и представьте, что на другой какой-то стройке тоже решили бы воспользоваться нашей бедой, нашей хозяйственной бесхозяйственностью? Но только дефицит организуют преднамеренно, в своекорыстных целях, использовав, так сказать, в обратном смысле эти ваши полезные таблички… (Подчеркнуто.) Извините еще раз: официальные рекомендации официальной организации! В какие махинации вы, автор, ненароком дуриком можете встрять? Если уж копнуть…

Пауза.

О л е г. Да…

Ш е л а г у р о в. Совет хочешь?

О л е г. Да…

Ш е л а г у р о в (Клинковой). Бумагу. Ручку…

Клинкова достает из стола бумагу и ручку; Шелагуров придвигает их Олегу Светлову.

(Олегу.) Собственноручно. Чистосердечно. Примут во внимание. (И. М. Светлову.) Возможно, определят ниже низшего предела. Года три на стройках народного хозяйства… (Олегу.) Пишите. Пиши, Олег.

Еще пауза.

Но если считаешь — не разобрались, тогда… Свободен! Подписку — и домой.

О л е г (глухо). Не получается… (Пауза.) Скорей бы уж… все это!.. (Придвигает, наконец, бумагу.) Скорей бы…

Возникает и нарастает мелодия «Танцующей королевы»; наплывом-воспоминанием появляется перед Олегом Светловым дача-особняк и Лидия, как если бы продолжалась вдруг та их встреча…

О л е г. Что же будет, если я так ничего и не смогу для тебя?

Л и д и я. О чем ты, о чем, рыбка моя золотая?

О л е г. Ты уйдешь? Исчезнешь? Как будто тебя и не было?

Л и д и я. О чем ты? О чем?.. (Отходит куда-то, удаляется, исчезает…)

6

Л и д и я  С в е т л о в а  и  П а ш к о в. Служебное помещение.

П а ш к о в. Подследственным свидания не положены.

Лидия снимает с пальца кольцо и молча кладет перед Пашковым.

(С любопытством.) Взятка?

Л и д и я. Отдашь, кому надо.

П а ш к о в. Милиция — берет?

Л и д и я. Свидание мне надо.

П а ш к о в (разглядывая кольцо). А умели!..

Л и д и я. От бабки Анюты, к свадьбе полагалось… Сделаешь?

П а ш к о в (возвращая кольцо Лидии). Исключительно имея в виду личное знакомство, Лидия Николаевна, будем считать — данной темы в разговоре не было.

Л и д и я (настаивая). Прошу.

П а ш к о в. Даже ради вас, Лидия Николаевна.

Л и д и я. Что ты меня старишь отчеством… Тридцать мне.

П а ш к о в. Для вас календарный возраст значения иметь не может. Цех работу приостанавливал, когда ваша бригада этаж котельной надстраивала. На вас уходили смотреть.

Л и д и я. И ты?

П а ш к о в. Только вас и еще Рафаэлу Карра признаю. Вы фактор прогресса. В вашем присутствии мужчины начинают активно мыслить и действовать. Немаловажный фактор, сегодня-то…

Л и д и я. С допроса его когда поведешь?

П а ш к о в (глянув на стенные часы). Вот, время.

Л и д и я. Не бывает тут посторонних?

П а ш к о в. Нет.

Л и д и я. Я сюда встану. (Становится в просвет между канцелярским шкафом и стеной.) Видно?

П а ш к о в. Да.

Л и д и я. А так?

П а ш к о в. Нет.

Л и д и я (выходя из укрытия). На пять минут нас оставишь. На три. Ну, нельзя — просто отойди туда, к окну.

П а ш к о в. Не положено…

Л и д и я. Увидеть ему меня надо, Пашков! Боится за меня…

П а ш к о в. Почему?

Л и д и я (не сразу). Неравный брак. Расчет. Это ему внушили…

П а ш к о в. Но это… неправда?

Л и д и я. Я вот — за сына директорского… Землячка моя, Анастасия Гороховская, — за шофера с КРАЗа, он гравий и песок возит в Морском порту; тонно-километры.

П а ш к о в. Здесь-то какой расчет? Кто она?

Л и д и я. Анастасия — она кандидат по биологическим