Книга Перепутья - slip

гулким эхом, пока он спускался все ниже и ниже по слабоосвещенным каменным ступеням. Один из элементов давления, не более того.

Сырая темная камера. Если бы охрана не сказала ему, где именно их держат, поиски бы затянулись.

Откуда-то из глубины раздался шорох – и свет светильника выхватил из темноты человека. Хорошо знакомого ему человека, пусть отросшая борода и затрудняла узнавание.

- Давно не виделись, - ни одна мышца не дрогнула на лице.

Глаза Квинта Сервилия Цепиона Брута, более известного под именем от рождения – Марк Юний Брут[6], - расширились, словно он только что увидел лемура. Десяток лемуров. Или даже что-нибудь из той базы данных, которую Гай раздобыл в даркнете, казалось, целую вечность назад.

Похоже, охрана не говорила им ни слова о том, что происходило снаружи.

- Нет… Нет… - раздавшийся в тишине голос был словно неживым, - Ты же мертв…

Мимолетный соблазн подыграть ему и прикинуться призраком прошел так же неожиданно, как и появился.

- Скажем так, слухи о моей смерти несколько преувеличены, - мрачно ухмыльнувшись, отозвался Гай.

В глубине камеры кто-то пошевелился.

Невидящий взгляд Марка Брута пронзал насквозь.

- Этого не может быть… - ошарашенно проговорил он, отступая от решетки.

Гай нахмурился. Догадаться, куда он клонит, было нетрудно.

Раздались гулкие шаги ног по бетонному полу – и неопределенное движение в темноте камеры превратилось во второго человека, такого же заросшего и изможденного.

Того, кто должен был погибнуть три года назад.

Того, чье предательство ранило больнее всего.

Повисла звенящая тишина.

- Ты… - в отличие от Марка, Децим подошел к решетке и вцепился в нее руками так, что костяшки его пальцев побелели, - Что? Вылез из лап Аида, чтобы рассказать нам, какие мы все предатели?! Да это ты! Ты нас предал! – выплюнул он, разрезая тишину.

Слово отразилось от стен эхом. Если бы здесь, внизу, были бы другие заключенные – он бы привлек внимание всех. Но других заключенных не было.

Гай молчал. Холодный взгляд скользил по разъяренному заросшему лицу.

- Я столько лет проливал кровь за эту проклятую Республику, за тебя, и все для чего?! Чтобы когда мы наконец-то победили, ты положил на все то, за что мы воевали, и сделался каким-то восточным царьком?!

Марк аккуратно дернул его за тунику, но Децим не обратил на это никакого внимания:

- Чтобы ты решал, кто и когда получит какую должность?! Чтобы вместо борьбы за признание народа мы соревновались в том, кто лучше поцелует тебе сандалии?!

- Децим, ты же знаешь, что это ложь, - глухой голос, более подходящий лемуру, - Консульство в свой год?

- Да что ты там…! – голос Децима сорвался на крик, а его лицо исказилось в ярости, подтверждая подозрения.

Консульство в свой год. Того, что Децим не получил консульства в свой год стало достаточным для того, чтобы…

Поток возмущений оборвался – и поток мыслей вместе с ним.

Разъяренный, Децим обернулся в сторону Марка, который с силой сжимал его рукав.

- Это не лемур, он живой, идиот! – тихий, шипящий голос Марка прозвучал словно крик.

Децим удивленно моргнул, а затем рассмеялся:

- Это я идиот?! Марк, ты сам себя слышишь?! Да он полчаса в луже своей крови в курии валялся! У тебя что, провалы в памяти начались, ты же там был! Очнись, Марк, люди, которые по полчаса валяются без дыхания живыми не бывают!

Сложившаяся еще год назад в голове картина треснула – и разлетелась на множество миниатюрных фрагментов, которые больше невозможно было склеить воедино.

Врачи в той германской больнице говорили ему, что счет шел на минуты. Если бы ученые опоздали хотя бы немного – промедление закончилось бы для него одним.

Смертью.

Для того, чтобы выжить, он должен был исчезнуть сразу же. Если этого не случилось…

Каменная маска на лице треснула вслед за картиной мира.

- Но как это… - прозвучало обескураженно. Гай едва смог узнать свой собственный голос.

Который тут же утонул в…

- Прости! Я не хотел! Они меня вынудили! Все эти надписи, записки, карикатуры на стенах! – Марк Брут уцепился за решетки и опустил голову, - Я просто не смог… - голос его сошел на нет.

Из тюрьмы Гай вышел в полном смятении. Солнце клонилось к закату. Последние несколько часов смешались в бесконечный ком из полутьмы, знакомых лиц, слов и ощущения ледяных мурашек на спине.

Единственным, чего он сейчас хотел, было проснуться. Открыть глаза и забыть все как страшный сон.

Реальность вокруг, словно насмехаясь над ним, ничем не намекала на то, что может оказаться сном.

Ноги сами несли его вверх. По прямой короткой дороге в архив. Последняя зацепка, последний шанс.

Если и там будет то же самое…

Расписка. Протокол изъятия. Бесконечно длинные минуты ожидания – и шершавый свиток перекочевал во вспотевшую ладонь.

- Завтра верну. Пришлю раба, - пересохшее горло саднило от каждого слова.

Протокол осмотра тела, - скорее всего, его собственного тела, - жег руку, словно вынуждая открыть его как можно быстрее. Дорога до дома Пизона показалась бесконечной – и только закрывшись в пустом чужом таблинуме, Гай почувствовал себя в достаточной безопасности для того, чтобы сорвать восковую печать со свитка.

Никаких сомнений, иллюзий или мало-мальски работающих объяснений больше не оставалось, поэтому…

Взгляд медленно скользил по строкам – и с каждым словом смотрел все дальше и дальше, пока снова не заглянул в бездну.

Из странного состояния полутранса его вывел требовательный стук в дверь. Он моргнул. Расплывшиеся было буквы снова обрели четкость – но не изменили смысла.

Все ранения, описанные Антистием, в полной мере совпадали с теми, что он помнил на себе.

Для возможной ошибки в реальности просто не оставалось места.

- Войдите.

Но он сидел здесь живой.

- Гай, ты спать вообще собираешься? – сонно щурясь, спросила вошедшая Кальпурния, прикрывая за собой дверь.

Ее беглый взгляд скользнул по свитку, который он, сам того не осознавая, сжимал в руках настолько сильно, что костяшки пальцев побелели, а затем – по нему самому.

- Что случилось? – в ее голосе появились нотки беспокойства.

- Я был в Туллиануме и говорил с обоими Брутами, - нервная усмешка, казалось, намертво прилипла к лицу, - Меня не может здесь быть, - смешок сорвался с губ, и Гай протянул ей свиток с заключением, - Я мертв.

Должно было быть что-то. Какое-то другое объяснение. Просто обязано