Книга Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский

мундир генерала щеткой. Надо же показать товар лицом, а то он в дороге какой-то замызганный стал. Без лоска. Хорошо еще монокль сохранился, вон веревочка от него в карман уходит. C моноклем Зальмут сразу будет смотреться стильно. Я хотел воткнуть эту стекляшку в генеральский глаз, но потом передумал. Он ведь его только для чтения использовал, когда на карту смотрел. Вдруг еще по дороге брякнется сослепу. Еще раз критически оглядев фона, повел его в кабинет Колычева, но довести не успел. Полковник несся мне навстречу, как вспугнутая антилопа, опережая резвого Пучкова шагов на пять. Подбежав, обнял. Потом отстранил на вытянутые руки и опять обнял. Я даже испугался, что наш обычно выдержанный командир сейчас начнет, как Брежнев, целоваться. А я этого не люблю. У меня ориентация совершенно другая. Поэтому, когда Иван Федорович очередной раз отстранился, я встал по стойке смирно и доложил:

— Товарищ полковник! Группа вернулась с задания. Потерь не имеем. Задание выполнено и даже перевыполнено.

С этими словами протянул ему документы фон Зальмута, который во время выражения полковничьих чувств терся сзади. Колычев сразу подобрался. Раскрыв зольдбух, он секунд тридцать смотрел на него, а потом поднял на меня совершенно круглые глаза. Потом посмотрел на генерала и несколько раз вхолостую открыл рот. Кашлянув, сипло спросил:

— Ты понимаешь, кого ты приволок? Ты, рассвистяй везучий, понимаешь кого?! Это же командир 30-го армейского корпуса! Этот случай теперь в историю войдет! Такого же просто не может быть!

Эк его проняло. Не может быть, не может быть… Ты еще настоящей фантастики не видел. Я хихикнул про себя и шутливо ответил:

— Товарищ полковник, я не понимаю ваших претензий. Вы заказывали не ниже дивизионного уровня. Этот вообще корпусного. Точнее говоря, армейского. Извините, Манштейн не встретился, пришлось брать, что было. Я вообще…

Договорить мне не дали. Колычев опять вцепился в меня и попытался-таки лобзнуть, гомосек тайный! Еле вырвался. Тогда он стал подпрыгивать и восторженно вопить:

— Героя! Как минимум! Я не я буду, если тебе Героя за это не выбью!

Интересно, что значит как минимум? У нас ведь выше просто ничего нет? Или заговариваться начал от восторга? Буйным полковника я еще не видел и поэтому опасливо отступил на шаг, отгородившись портфелем. Кстати о портфеле…

— Товарищ полковник, вот еще здесь полный чемодан документов. Карты, пакеты, схемы.

Иван Петрович, похоже, достиг своего потолка в восторгах, поэтому, когда я протянул ему портфель, он довольно спокойно взял его. Заглянув внутрь, моментально стал, как обычно, очень деловым и, пожав мне руку, приказал отдыхать, а сам с немцем порысил куда-то в недра штаба. По пути только обернулся и приказал:

— Вечером никуда не сбегай. Будем отмечать удачное возвращение.

А вокруг уже вился Леха, выпытывая подробности моих похождений. Пока ребята из хозвзвода грели специально для меня баню, рассказывал Пучкову, что и как было. Потом всласть помылся, поел и пошел в госпиталь к Сереге, благо, день уже вовсю начался.

В госпитале было хорошо. Тепло, светло, но там меня все равно обломили. Точнее, сам обломился. Гусев был еще очень слаб и поэтому спал как сурок. А Иван Петрович, похоже, так накрутил персонал, что на пути в палату я не встретил никаких препятствий. Даже медсестру дали для сопровождения. Но все равно пообщаться не вышло. Поглядев пару минут на замотанную бинтами Серегину башку, будить сладко дрыхнущего товарища не стал, а только положил на тумбочку банку сгущенки и пистолет с подарочной монограммой, отобранный у Зальмута. Пистолет был истинно генеральский — маленький «Маузер HSc». Майору такой сувенир наверняка понравится. Да и не буду же я сутками возле постели дежурить, в ожидании того, когда Гусев говорящим станет. А так ему знак, что я не только вернулся, но еще и при хорошем улове. В виде сувенира еще хотел у Зальмута крест рыцарский отмести с шеи, но генерал лег на него костьми, вцепился руками и брыкался ногами. В общем, по этим тонким намекам понял — добром не отдаст. Да и не сильно нужно было… Вообще с этим командиром корпуса все не так чисто, как хотелось бы. Я, конечно, не знаток истории, но вот про этого фона и еще одного — генерала Гота — передачу видел. Типа, они были ярыми поборниками исполнения «приказа о комиссарах». То есть в их частях стреляли всех пленных политработников, со страшной силой. Наверное, поэтому и запомнил. Но дело не в этом. В той же передаче говорилось, что Зальмута именно в Крыму одолел страшной силы понос. То ли желтуха, то ли дизентерия, в общем, выбило нижний клапан настолько, что он всю Крымскую операцию в госпитале провалялся. А здесь, блин, как огурчик. Опять расхождения с моим временем поперли. Почесав в раздумьях стриженую макушку и не найдя никаких объяснений таким вот фортелям истории, двинул обратно к себе. По пути все отгонял мысль, что один человек, а именно я, во всем этом виноват. Ну, понял бы еще, если б с переполоху ядреную бомбу изобрел и ее году в сорок первом на фрицев скинул. Вот это было бы воздействие! А так ведь, как говорил товарищ Саахов:

— Ничего не сделал — только вошел!

С чего же тогда известную мне историю так колбасит? Даже голова побаливать начала от попыток понять все эти несуразности. Поэтому по приходе завалился спать, а ближе к вечеру пошел искать Колычева. Но он был весь в делах. Иван Петрович и еще несколько наших генералов и полковников вместе с Зальмутом крутились около карты. Похоже, с фрицем достигнут полный консенсус. Вон как идиллически — голова к голове — Колычев с фрицем приникли к столу. Пару минут полюбовался на редкую картину единения офицеров вермахта и Красной Армии. Потом командир на меня шикнул и от греха подальше пришлось оттуда свалить…

Отмечание моего возвращения началось уже поздно ночью. Была целая толпа. Знакомые, малознакомые и вовсе незнакомые чины все норовили похлопать по плечу и поздравить. Наш полковник сиял как самовар, как будто он лично лампасника приволок. Хотя, как командир, имел полное право для радости и гордости за своих подчиненных. В начале застолья меня заставили рассказать о своем последнем