Книга Трое из Леса возвращаются. Меч Томаса - Юрий Никитин

–Затопчут!– крикнул волхв Савмаку и вытянул шею в поисках чего-то, за что можно уцепиться.

Савмака поблизости уже нет, Олег нашел его взглядом позади, толкающегося и препирающегося с двумя голодранцами. В этот же миг толпа сдвинула волхва правее, под широкую перекладину между домами.

–Сюда!– проорал Олег ратнику, пытаясь перекричать толпу и, не теряя времени, подпрыгнул вместе с Люсиль на плече.

Его пальцы крепко уцепились за перекладину, а могучие мышцы с легкостью втащили и его, и женщину наверх. Олег сел на перекладину верхом и усадил Люсиль перед собой. Та бледная, как первый снег, глаза закрываются, губы обескровлены.

–Чего доброго, грохнешься,– проворчал он и притянул ее к себе,– прическу попортишь. А виноваты потом мужчины. Мы всегда виноваты перед вами.

В этот момент толпа проносила Савмака прямо под перекладиной, волхв уцепился ногами и свесился с нее, протягивая руку и продолжая другой придерживать Люсиль.

–Хватайся!– крикнул он ратнику.

Тот подпрыгнул и ухватился не глядя, Олега качнуло – весит Савмак как молодой теленок, а то и целый бык. Он помог ратнику влезть на перекладину, они сели на ней верхом, отдуваясь и отплевываясь от остатков сажи и пепла.

Ратник шумно выдохнул и покачал головой.

–Это что же? Началось?

–Началось,– согласился Олег.– Это давно началось. А сейчас просто выплескивается.

В глазах Савмака полыхнула праведная решимость, он ударил себя кулаком в грудь и проговорил:

–Так надо это остановить! Ты же слышал, короля оклеветали! Несправедливо это!

Олег поморщился и поскреб щеку.

–Это уже не остановить,– ответил он.– Перемены неумолимы, будущее наступает.

–Да какое ж это будущее, когда народ несправедливо жаждет свергнуть правителя?– с изумлением не поверил ратник.– Богобоязненного, кстати.

Олег с отеческим терпением глянул сперва на ратника, затем взгляд опустился на толпу, что сейчас течет под ними нескончаемым потоком. Эти люди жаждут изменений, они и сами пока не поняли, что именно им нужно, но их умам уже не достает одной только богобоязненности. Им уже тесно в колыбели, где бытие объясняется лишь волей богов или бога. Мир пришел к новой ступени и изменяется не только в этом городке на западе земель человеческих, но и повсюду.

–Он не правителя жаждет свергнуть,– ответил Олег, разглядывая реку людей под собой, которая неистово кричит и потрясает кулаками,– а старый уклад. Это мы не можем и не имеем права останавливать.

–Да как же это, пастор?– оторопело проговорил ратник и вытаращил на него честные глаза.

Олег вздохнул.

–Детей тоже страшно отпускать в большой мир, они ж там шишек понабьют, колени порасшибают. Хочется их уберечь от любых тягот. Но из такого дитяти ничего не вырастет, да и вообще – вымрет, скорее всего. Потому как не набралось опыта, не вылезло из младенческих штанишек. Человечество тоже как дите – растет, проходит все этапы развития. Сейчас у него стадия бунта и исканий.

–Это жестоко, пастор,– заметил оторопело ратник.

–Жестоко,– согласился Олег,– но без этого никак.

Внизу кто-то громко и жалобно закричал, Олег и Савмак одновременно глянули в толпу. Там, в людском потоке, барахтается, словно в настоящей реке, мужчина в широкополой шляпе с голубым пером.

–Помогите! Помогите!

Олег и Савмак, не сговариваясь, свесились с перекладины и, ухватив несчастного под мышки, дернули наверх. Оказавшись верхом на перекладине, незнакомец не сразу понял, что произошло, и продолжил орать слабым голосом:

–Помо!..

Его крик оборвался, когда Савмак растянул губы в широченной улыбке, больше похожей на оскал, белые зубы засверкали. Незнакомец долговязый, худощавый, хотя на вид крепкий, светлые волосы торчат из-под шляпы. Он вздрогнул и перепугано завертел головой, глядя то на скалящегося громилу, то на рыжего гиганта, который обнимает полуобморочную женщину.

Шумно сглотнув, незнакомец проблеял:

–В-вы кто?

Савмак хлопнул его по плечу так, что тот едва не свалился обратно в толпу.

–Твои спасители и благодетели,– радостно сообщил ратник.– Теперь тебе положено нас чтить и уважать.

Незнакомец перепугался еще больше, губы задрожали, он пролепетал, с какой-то неприязнью косясь на Люсиль:

–Безусловно, господа… Безусловно… Но… кого мне благодарить за свое спасение?

Ратник хмыкнул и проговорил:

–Я Савмак, а это пастор и Люсиль. А тебя как звать, а? Недоразумение с пером? Ты зачем его в шляпу вставил?

–Так ведь статус…– растерянно проговорил незнакомец.– Я виконт Мэнсфельд.

Савмак нахмурился и сказал:

–Виконт. Ишь. А как попроще?

На лице мужчины отпечатались смущение и замешательство, брови поднялись на лоб, глаза выпучились.

–Попроще?..– с запинкой переспросил он.– Генри… наверное. Для моих спасителей, полагаю, можно…

Ратник снова хлопнул его по плечу, едва не вышибив дух, и зычно хохотнул.

–Ну, будем знакомы, Генри.

Олег за ними наблюдал с отстраненным интересом, одновременно следя за толпой, которая все прибывает, а крики в ней становятся громче и призывнее. Лицо Генри ему знакомо, в их семье такой нос – выдающаяся черта. С его отцом когда-то Олег ел за одним столом на застолье у какого-то короля, вроде даже одного из многочисленных Карлов.

–Не твой ли отец воевал с лордом Ферваксом?– мирно поинтересовался волхв, копаясь в памяти.

Страх и растерянность в глазах Генри моментально сменились осторожным интересом, он проговорил с робостью:

–Вы совершенно правы, пастор. А вам о нем известно?

–Да встречались,– уклончиво ответил Олег.

Теперь выражение лица Генри стало озабоченным, он с непониманием стал вглядываться в Олега, потом произнес неуверенно:

–Не сочтите за грубость, вы так молодо выглядите для того, кто мог быть знаком с моим отцом.

–Это все свежий воздух,– уверенно сообщил Олег.– Говорят, для здоровья полезно. Стало быть, ты сын герцога Кандиша. Любил он повоевать.

Генри кивнул и ответил со вздохом:

–Он любил. Но я не в него. Мой удел – богоугодные науки.

Олег оживился и с интересом оглядел виконта.

–Науки – это хорошо,– сказал волхв.– Даром, что богоугодные, но главное – науки.

–Все даровано нам свыше,– со смирением проговорил Генри.– Если наукам суждено появиться в мире, значит, так угодно небесам. И я с ужасом смотрю на происходящее вокруг. Наш народ впал в смуту и неведение, если решил пойти на штурм крепости и свержение монарха.