Книга Стальная хватка империи - Сергей Александрович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальше… Вы же знаете, как это бывает. Сбои посыпались лавинообразно. Фигуранты не отправились в Вирджинию одним поездом, как планировали, поэтому отпала тщательно подготовленная диверсия на железной дороге. Не забронировали никакой водный транспорт, соответственно, лишили нас возможности встретить их во время переправы… Остался только сам клуб. Под видом стройматериалов мы успели доставить в подвал здания взрывчатку, но эти хитрые радиовзрыватели Пильчикова пришли два дня назад, а мы уже не имеем доступа… Сменился весь персонал, вся охрана… Никак…
– Александр Георгиевич… Саша! – Маша посмотрела на начальника с искренним недоумением. – Но я не вхожу в избранный круг, не допущена в Джекил-клуб и не специалист по взрывчатке. Как?
– Я все продумал, – торопливой скороговоркой зачастил Канкрин. – Ваша курьерская служба получит задание доставить в клуб абсолютно легальный, но габаритный груз. Пока ты будешь оформлять документы, твои «помощники-носильщики», знакомые по Уругваю, аккуратно спустят в подвальное окно шашку с радиовзрывателем, закрепив антенну на решетке. Бочки стоят под проемом. Останется только отойти на безопасное расстояние и послать радиосигнал…
– А если не получится? – обреченно спросила Маша.
– Тогда штурм, – вздохнул Канкрин. – Нас пятеро, еще четверо у Савинкова, а сколько там будет охраны и как организована ее работа, мы не знаем… Это, кстати, еще одна моя нижайшая просьба: нужна хоть какая-то информация.
– Нас, стало быть, десять, Александр Георгиевич, – грустно улыбнулась Маша. – Я поняла. Надо, чтобы обязательно получилось.
20 мая 1902 года. Петербург. Красин
Леонид Борисович Красин который день не ложился допоздна. Дела как сказочный дракон: отсечешь одну голову – вырастают три другие. Во всем остальном он успел свыкнуться с ролью товарища министра, и новая работа ему нравилась, хотя реальные обязанности были гораздо шире официальных. Это только добавляло перчинки, делало существование сложнее, интереснее и даже опаснее, чем революционная деятельность. По крайней мере, царские жандармы на него не покушались ни разу, а с момента принятия им предложения Хозяина в него стреляли уже трижды.
Однажды это сделали бывшие товарищи по партии, во второй раз – промышленники, а последний – просто какой-то псих. К счастью, Хозяин знал толк в безопасности и снабдил его надлежащей охраной, поэтому все его потери – порванный пулей сюртук, брюки и пальто, испачканные в грязи, да сломанная об одного из бывших коллег-революционеров трость.
С одной стороны, это огорчало, ведь он гордился тем, что в прежние времена никогда не вызывал достаточных подозрений для столь радикальных мер, несмотря на проводимые им исключительно дерзкие операции. С другой стороны, масштаб, господа-товарищи, и везение! Чертовская удача, если принять во внимание хулиганскую натуру как самого Красина, так и императора.
Инженер усмехнулся, вспомнив визит загримированного царя на явочную квартиру в Баку. Мальчишество! Но как тонко все рассчитал! Обезоружил. А во время второй встречи, с участием Классона, предложив план электрификации «всея Руси», добил.
Роберта Эдуардовича монарх покорил практически сразу. И если на первой встрече недоверчивый ученый-изобретатель саркастически кривился, то по возвращении в Петербург он был приглашен на прием, ознакомлен со штатом, планом работы, бюджетом созданного под него института электроэнергетики и превратился из либерала в законченного монархиста. А вот он, Красин, еще побрыкался, поэтому вторая встреча с императором была не столь благостна.
Закончив свои дела в Баку, Красин в 1901 году прибыл в Питер по заданию ЦК во главе боевой технической группы РСДРП. Поручение формулировал лично Ленин, вдохновленный гвардейским бунтом, горящий желанием перехватить инициативу у Витте и превратить беспорядки, затеянные дворянской верхушкой, в полноценное общенародное восстание. Красину поручалось техническое обеспечение дерзкой акции непосредственно в Зимнем дворце – обесточить резиденцию, обрезать связь, заминировать помещения охраны и близлежащие казармы, пленить или уничтожить императора с семьей.
Акция должна была стать сигналом к массовым выступлениям столичных рабочих, но все сразу пошло не по плану. Ко времени их прибытия пролетариат к массовым выступлениям был готов, но совсем по другому поводу.
Царский манифест о восьмичасовом рабочем дне и запрете штрафов, страховании от безработицы и несчастных случаев, запрете детского труда и равенстве оплаты мужчин и женщин породил настолько контрреволюционные настроения среди трудящихся, что ни о каких антиправительственных акциях они не хотели и слышать, а агитаторам банально били морды. Революция сошла на нет сама собой.
Акцию отменили, и Красин перевел было дух, но в тот же вечер на конспиративной квартире его ждали…
– Ваше величество?
– Тсс… В последнюю нашу встречу в Баку я был Коба, Ленину и Потресову представился как Тиран. Выбирайте любой псевдоним…
Император улыбался, хотя в глазах его не было ни грамма веселья. И смотрел он на инженера оценивающе, как охотник на дичь, выбирая, куда лучше бить, чтобы не попортить шкуру.
– Если вы здесь, значит, все знаете…
Красин обреченно опустился на стул и нарисовал в своем воображении картинку тюрьмы-суда-каторги.
– Нет, не все, – не согласился с революционером монарх. – Я, например, не понял, что вас так тянет на мелкое хулиганство? Почему вы не хотите заниматься глобальным переустройством страны и срываетесь на малоперспективную уголовщину?
– Партийная революционная дисциплина, – промямлил Красин, хотя этот аргумент представлялся несколько глупым в данный момент.
Император, как ни странно, кивнул, потушил огонь в своих зрачках и аккуратно присел на соседний стул.
– Это хорошо, товарищ Красин, что вы серьезно относитесь к партийной дисциплине. Но даже она не избавляет человека от необходимости иногда делать личный выбор. Повторяю свое предложение, озвученное в Баку. Я хочу, чтобы вы и дальше занимались революционным преобразованием окружающей среды, но только более эффективно и ответственно. А глупости с захватом дворцов и заложников… Согласитесь, это ребячество, болезнь роста…
В тот вечер Красин дал себе зарок больше не участвовать в революционных авантюрах и работать исключительно легально. Как плохо он знал своего монарха! Как слабо представлял уготовленную себе роль…
Месяц спустя, стоя на качающейся палубе трампа, направляющегося из Марселя в Дурбан, он не мог поверить, что позволил уговорить себя отправиться в Южную Африку, в малоизвестный городок со звонким, как колокольчик, названием Кимберли, чтобы возглавить авантюру, по сравнению с которой
