Книга Алый флаг Аквилонии. Итоговая трансформация [СИ] - Александр Борисович Михайловский

ровесницей моей дочери, и, несмотря на то, что их характеры очень несхожи, хочется верить, что они станут добрыми подружками. Сибил - живая и жизнерадостная девочка, которая ни минуты не может спокойно сидеть на месте, а моя Лейбовера, напротив, тиха и печальна, как и положено в тех случаях, когда теряются сами основы существования.

Все произошло совершенно неожиданно, поздно вечером, когда мы все, кроме старшей из сестер, отсутствовавшей по непонятным для меня причинам, уже собирались укладываться спать, и Эйлин помогала нам разоблачиться перед сном. Пришла сестра Ульяна из числа монахинь-бене-диктинок, также проживающих здесь, и позвала меня к князю Сергию, сказав, что сейчас я нужна местному владетелю по важному делу одна, без своей дочери. В первый момент в мою голову закра-пись было дурные мысли, но потом я вспомнила, что госпожа Сагари рассказала мне, что в личном вопросе здесь никого и ни к чему не принуждают силой или угрозами. Она тоже сначала думала, что местный князь захочет взять ее к себе еще одной женой, но все оказалось не так. Мне удивительно было узнать, что местные владетели, назначая своих людей на различные начальственные должности, не делают различия между мужчинами и женщинами. Если женщина в силу своего характера и талантов способна выполнить эту работу лучше других, то назначают именно ее, а не мужчину. Таких женщин тут называют «леди» и относятся к ним с таким же уважением, как и к начальникам-мужчинам, для которых особого названия нет.

Князь Сергий действительно звал меня только ради срочно возникшего дела. Вдвоем с падре Бонифацием они ожидали меня в трапезной на первом этаже каструма. Горел мертвенный искусственный свет, позволяя местным властителям заниматься делами хоть сутки напролет, и по лицам мужчин было видно, что они оба тоже очень устали. Но тут, как я поняла, когда происходит чрезвычайное, ничего на завтра не откладывают и не отдыхают, пока все важное не будет сделано. Другие предводители этого народа сейчас воюют с сарацинами, а князь и священник вершат важные дела здесь, в средоточии местной власти.

- Добрый вечер, леди Альбофледа, пожалуйста, садитесь, - перевел мне падре Бонифаций слова князя Сергия. - У нас к вам есть важный разговор.

- Бедная изгнанница слушает вас, - ответила я, присаживаясь на скамью. - О чем мы будем говорить?

- Во-первых, - сказал верховный властитель Аквилонии, - должен вам сообщить, что война с сарацинами закончена. Еще днем наши солдаты разгромили и уничтожили вражеское войско, а несколько часов назад нам удалось захватить и вражеский лагерь, убив последних вооруженных захватчиков. Во-вторых, с этой победой еще ничего не закончено, а напротив, все самое главное только начинается. Но сейчас я хочу спросить вас о другом. Скажите, вам доводилось заниматься делами своего графства?

- Да, - сказала я, еще не подозревая ничего дурного, - отправляясь на войну или отъезжая с поручениями нашего герцога Эда, мой супруг поручал мне руководство хозяйством и людьми, ибо управляющие лукавы и только и ждут момента, когда за ними не будет хозяйского присмотра. Но сейчас, наверное, это не имеет уже никакого значения...

- Нет, имеет, - возразил мне князь. - В захваченном лагере мы обнаружили больше десяти тысяч невооруженных людей, по большей части ваших соотечественников и соотечественниц, обращенных сарацинами в своих рабов и наложниц. Скажите, согласны ли вы возглавить этих людей, дать им надежду на лучшую жизнь и повести их за собой в ваше общее счастливое будущее?

Это предложение ошарашило меня. Как оказалось, его обращение «леди» в начале разговора было заявкой на мой будущий статус, а не формальной вежливостью или ошибкой в переводе. Вспомнила я и слова леди Сагари о том, что мое графство пришло сюда вместе со мной, и что если я делами не оправдаю своего высокого звания, то буду для этих людей ничем не лучше обычной крестьянки.

Но все равно у меня вырвалось:

- Но почему я, господин мой Сергий?

- А потому, - ответил тот, - что у нас есть принцип класть подобное к подобному. Кто, как не вы, сможете понять этих людей, вызвать у них к себе доверие, в результате чего их сопротивление непривычному должно стать минимальным? К тому же немаловажно то, что вы урожденная графиня, а значит, в глазах этих людей вполне легитимный руководитель, что сильно упрощает все дело. Чтобы мужчины, которые тоже имеются в этой толпе, не посмели вас игнорировать, мы дадим вам помощника-мужчину с командным опытом и сложной историей жизни. Этот человек сам был в рабстве у сарацин, и знает, что надо делать в подобном случае. Единственный его недостаток в том, что он происходит из другой исторической эпохи, чем вы и ваши люди, а потому не сможет их понять так же, как вы.

Я подумала, что если рядом со мной будет стоять мужчина, чья рука все время будет лежать на рукояти меча, то мое графство из безнадежного предприятия превращается в просто трудное занятие. Но мне не привыкать. Прежде, когда мой муж Берульф отъезжал по делам, такие обязанности при мне выполнял старшина телохранителей Алломунд, и все знали, чем грозит неисполнение моих распоряжений.

- Хорошо, господин мой Сергий, - сказала я, потупив глаза, - пусть будет так, как вы сказали. Но неужели среди тех людей, которые ваши солдаты захватили в сарацинском лагере, присутствуют только христианские рабы и наложницы, и нет никаких магометан женского или мужского пола?

- Насколько нам известно, - ответил властитель Аквилонии, - слуги магометанского вероисповедания имели при себе оружие, чтобы удерживать в подчинении христианских рабов, и наши солдаты при захвате лагеря убили их всех вместе с их господами. Что касается берберских и арабских женщин, считавшихся законными женами сарацинских бандитов, а также их потомства, то они составляют в общей массе абсолютное меньшинство, и разговор с ними будет отдельный - не такой, как с теми, кого мы освободили из плена. Впрочем, поскольку положение женщин в том обществе мало отличалось от положения рабынь, мы их тоже можем передать под вашу ответственность, но с одним важным условием. Воспринимайте их не как обузу или предмет для помыкания, а как несчастных, коих требуется вывести из тьмы к свету. Ведь сам ислам по своей сути совсем не плох, плохо его понимание людьми, воспринимающими свою веру как обоснование для грабежа, порабощения и убийства иноверцев. Делайте это, потому что того хочет сам Бог, который одинаково любит всех своих детей.

Я подумала и ответила: