Книга Дорогая Лав, я тебя ненавижу - Элия Гринвуд

развлечения и игры, пока я не возвращаю его губы к своим, мои руки проникают внутрь его расстегнутой куртки, а его скользят по моей груди поверх рубашки.

– Ксав, – издаю стон я ему в рот, но это звучит как предупреждение.

Перевод: все выходит из-под контроля.

– Я знаю, – соглашается он, его дыхание неровное.

Мы на одной волне, но ни один из нас не перестает стремиться сорвать следующий поцелуй, следующее прикосновение. Я не узнаю человека, в которого этот парень превратил меня. Все договоры отменяются, когда его пальцы поверх одежды опускаются на мои проколотые соски и он медленно проводит по ним большими пальцами. Тонкий бюстгальтер пропускает все ощущения.

Мы падаем на капот машины, когда я, пораженная собственными действиями, тянусь к застежке его джинсов. Что. Ты. Делаешь? Он хмыкает в ответ на мою инициативу. Я уже собираюсь расстегнуть его ремень, когда Вселенная бьет по тормозам, посылая сигнал, который мы не смогли бы проигнорировать, даже если бы пытались. Самый громкий, оглушительный шум разносится по всему гаражу.

Мы только что включили автомобильную сигнализацию.

Остынь, Вселенная, я слышу тебя.

Сигнализация настолько агрессивная, что пройдет совсем немного времени, прежде чем Финн, а возможно, и вся тусовка, ворвутся в гараж, чтобы разобраться. Задыхаясь, мы с Ксавье отклеиваемся друг от друга, а мой телефон звонит у меня в кармане.

Это снова мама.

Мама

Пятнадцать минут. Тик-так.

Ее предыдущие угрозы вызвать копов на вечеринку Дии всплывают у меня в голове, и я спускаюсь обратно на Землю. Не могу поверить, что собираюсь оставить Ксава в такой неопределенности, но я бы предпочла, чтобы в день рождения моей лучшей подруги ее не стали обвинять в употреблении алкоголя несовершеннолетними.

– Черт, я должна…

– Иди, – обрывает меня Ксавье. – Найди сестру, пока твоя мама не сдала нас шерифу.

Сколько из того телефонного разговора он слышал?

Я соскальзываю с белой машины, сигнализация которой все еще звенит у нас в ушах, и бросаюсь к двери, чтобы открыть ее. Однако мои ноги останавливаются на пороге, не позволяя мне убежать.

Я чувствую, что должна что-то сказать.

Признать, что это был самый незабываемый поцелуй в моей жизни. Поэтому я бросаю взгляд в сторону Ксава, натягиваю извиняющуюся улыбку и пискляво говорю:

– Ксавье, мне… мне так жаль.

Но он, похоже, воспринимает мои извинения так, будто я сожалею о том, что сейчас произошло, так как последнее, что он говорит, прежде чем я выхожу, это…

– А мне нет.

18

Авина

Я провела всю жизнь, думая, что достойна звания «старшей сестры». Верила, что раз я чья-то старшая сестра, это делает меня более значимой личностью в целом. Я была мудрой, опытной, ответственной за защиту младшей сестренки от бед. А потом застала Эшли целующейся с полуобнаженным баскетболистом в ванной Финна, и вдруг…

Я больше не казалась себе такой большой. На самом деле я чувствовала себя чертовски маленькой. В той ванне она, оседлав лучшего игрока Истона, стонала ему в ухо, а он губами оставлял синяки на ее шее – и все это произошло потому, что ей больно. Потому что я предала ее.

Я не в том положении, чтобы винить ее за попытки забыть. Нам всем порой нужно укрытие от жестокой реальности.

Мне просто жаль, что она нашла его во рту Теодора Кокса.

– Тео? Серьезно? – я морщусь после пяти минут езды в полной тишине. Эш не сказала ни слова с тех пор, как я практически силой вытащила ее из ванны и усадила на пассажирское сиденье. Возможно, ей все равно, если мама вызовет полицию на вечеринку Дии, но мне нет.

Рассмеявшись как ребенок, она говорит:

– Так вот как его зовут?

– Что бы ты сделала, если бы я не пришла, а? Переспала бы с ним? – упрекаю я, образ Тео, засовывающего язык в ее горло, слишком свеж, чтобы можно было стереть его из памяти.

Я очень надеюсь, что это не повторится.

Тео не интересуют серьезные отношения, а Эшли не нужен еще один сердцеед, который посеет хаос в ее жизни.

Она пожимает плечами.

– Возможно.

– Эш, ты лучше, чем это: шоты на теле, поцелуи с каким-то качком в ванной. Я знаю, что тебе больно, но это не поможет.

Я могла бы ударить себя за чтение нотаций. Я понимаю, что сейчас говорю как мама, но я понятия не имею, что еще сказать. Как разговаривать с сестрой, зная, что ты потеряла девственность с ее бывшим парнем?

Как вообще смотреть ей в глаза?

Несколько минут мы молчим. Я завязываю волосы в хвост, когда мы останавливаемся на красный свет.

Загорается зеленый, и тут Эшли возмущенно выпаливает:

– Ты что, черт возьми, издеваешься?

Застигнутая врасплох, я чуть не съезжаю с дороги.

– Что? – кричу я, подражая ее тону.

– Ты читаешь мне лекцию из-за того, что я сосалась с парнем, в то время как сама занималась тем же самым?

Мои щеки пылают от смущения.

Если кто-нибудь найдет мою челюсть, я бы хотела получить ее обратно, спасибо.

Я тяжело сглатываю.

– О чем ты говоришь?

– Ты думаешь, я слепая? У тебя засос размером с мой гребаный кулак, Ви.

– Правда? – выпаливаю я, поднимая руку к шее.

Черт возьми, Ксавье.

– Ты невероятна! – фыркает Эш, упираясь грязными каблуками в мою приборную панель, просто чтобы разозлить меня. Она знает, что я ненавижу, когда она так делает. Покраснев, я быстро распускаю волосы обратно.

– Ты уходишь от вопроса, – говорю я, прекрасно понимая, что потеряла всякое доверие. – Я знаю тебя, Эш. Это не ты.

Хриплый, полный ненависти смех вибрирует в глубине ее горла.

– О, ты знаешь меня, да? Что ж, у меня есть для тебя новости, сестренка. Мы никогда никого по-настоящему не знаем. Это миф. Возьмем, к примеру, меня. Каждый раз, когда я думаю, что знаю кого-то, они оказываются обманщиками, жестокими кусками дерьма или предателями, крадущими чужих парней.

Я вздрагиваю от последней части.

– Подожди, – напрягаюсь я. – Жестокими? Ч-что ты имеешь в виду? – я сжимаю руль так сильно, что у меня начинают болеть суставы. Если Логан хоть пальцем ее тронул, я сломаю его шею, как ветку.

Она притворяется глухой.

– Эш, Логан тебя трогал? – настаиваю я.

В ответ она прислоняется к подголовнику и смотрит в окно.

Я уже собралась продолжить расспросы, как вдруг она решает, что ей есть что сказать.

– Ты такая лицемерка, Ви. Говоришь мне не спать с каким-то