Книга Мое открытие Москвы: Новеллы - Евгений Иванович Осетров

class="image">

ВАН ГОГ. ПЕЙЗАЖ В OЗEPE ПОСЛЕ ДОЖДЯ.

Музей создавался как собрание слепков, но постепенно в нем сложились коллекции и подлинников. Теперь антики занимают зал площадью в четыреста квадратных метров. Музей хранит тысячи произведений. Среди выдающихся приобретений - мраморный саркофаг «Опьянение Геракла», торс Афродиты, коринфские вазы, терракотовые статуэтки, бусы, браслеты, кольца, - извлеченные из земли и воды, они цветут древней, но неувядаемой красотой.

Попав под своды греческого зала, вы никогда не пройдете равнодушно мимо античных ваз. Ведь греческая живопись до нас не дошла, и сцены, воспроизведенные на чернофигурных и краснофигурных вазах, переносят нас на средиземноморские берега, в края цветущего лавра. Вот кратер - сосуд, в котором смешивали вино с водой (пить неразбавленный напиток почиталось варварством), на нем изображен Гермес, отдающий маленького Диониса на воспитание нимфам. Ваза того же времени, что и Парфенон. Как будто телелуч дошел из глубины времен и воспроизвел на экране тех, кто ходил любоваться возводимыми колоннами на Акрополь.

П. ГОГЕН. СБОР ПЛОДОВ.

П. СЕЗАНН. ПЬЕРО И АРЛЕКИН.

А. МАТИСС. ФРУКТЫ И БРОНЗА.

Но если не увлекаться, а стремиться увидеть то, что ближе к нашим дням, сразу возникают перед мысленным взором иные картины… Редко кто избегнет неодолимого соблазна посмотреть московское собрание импрессионистов, их продолжателей и последователей: Ренуара, Дега, Ван Гога, Гогена, Матисса… Коллекция картин французских художников рубежа столетия - богатейшая в мире. Таитянские полотна Гогена не только доносят дыхание Полинезии, но столько же говорят о единстве природы и человека, живущего в первозданном раю, среди цветов неведомого нам мира. Тропические «пасторали» Гогена - вдохновенная мечта художника о целостном мироощущении, исчезнувшем под напором машинной цивилизации.

ДЖОРДЖОНЕ. СПЯЩАЯ ВЕНЕРА.

He многие музеи мира могут похвалиться таким собранием картин Огюста Ренуара. Его залитые солнцем полотна мягки, праздничны, проникнуты полнотой бытия. «Купание на Сене», «Обнаженная женщина, сидящая на кушетке», пользующиеся мировой известностью, напоминают о том, что не зря Ренуара называют живописцем счастья.

Дом на Волхонке глубоко вошел в московскую жизнь, события, происходящие в нем, близки всем нам.

Вся страна - от Тихого океана до Балтики - устремилась в Москву, чтобы в памятные недели стать в очередь у музейных решеток, когда на Волхонке показывались спасенные картины Дрезденской галереи.

РАФАЭЛЬ. СИКСТИНСКАЯ МАДОННА.

Весна и лето незабываемого 55-го года. Только что принято решение о возвращении живописных сокровищ Германской Демократической Республике. Дрезденские шедевры в Москве посмотрело свыше миллиона человек, - молодые люди готовы были простаивать ночами, лишь бы увидеть картины Тициана, Джорджоне, Корреджо, Тьеполо, Рубенса, Брейгеля, Рембрандта, Дюрера, Кранаха, Эль Греко, Сурбарана, Рафаэля… Поэты писали вдохновенные стихи, посвященные «Сикстинской мадонне». Музей посетили тысячи групп не только из нашей страны, но также из Англии, Италии, США, Франции, Швеции, Японии. В одном из отзывов записано: «…От всего сердца радуюсь мудрому и великодушному шагу правительства, возвратившего народу Германии такую величайшую культурную ценность, как Дрезденская галерея. Счастьем для себя считаю, что мне удалось осмотреть эту сокровищницу искусства». Примечательно, что отзыв этот написал участник войны, инвалид, пострадавший жестоко на фронте, - отходчив русский человек!

Картины и до этой выставки не лежали «без дела» десять долгих лет. Их реставрировали, изучали, подвергали научной обработке выдающиеся деятели культуры: художник Павел Корин, скульптор Сергей Меркуров (он был тогда директором музея), знаток итальянского, голландского и других европейских искусств Борис Виппер…

Никогда еще ни один народ не делал другому столь щедрых подарков. Значение благородного акта станет особенно осязаемым, если вспомним, что у нас в огне войны погибли дворцы-пригороды, созданные в XVIII веке, и среди них такие, как Царское Село и Петергоф. Нигде и поныне не обнаруживается даже следа знаменитой Янтарной комнаты. Что и говорить о похищенных завоевателями произведениях живописи, скульптуры и декоративно-прикладного искусства. «Уайт-магазин», выходящий в Гамбурге, пишет: «Янтарная комната, сокровища Печорского монастыря, фарфоровые сервизы Екатерины II - это лишь малая, хотя и весьма ценная часть тех поистине неизмеримых культурных богатств, захваченных немецкими оккупантами во время второй мировой войны. Открыто завоевательная политика одновременно служила выполнению расистской программы уничтожения всех «неполноценных рас», всех «недочеловеков», которые должны были, по замыслам нацистов, либо расстаться с жизнью, либо превратиться в рабов». Такова предыстория, связанная с возвращением картин, спасенных от войны.

Немногие события в культурной жизни Москвы можно поставить вровень с появлением в доме на Волхонке прекрасного и несравненного творения Леонардо да Винчи - портрета Моны Лизы - «Джоконды». Шедевр был привезен из Лувра, чтобы мы, северяне, могли воочию убедиться, каким совершенным может быть искусство художника, являющегося в идеале «всесторонне развитым человеком». Это произведение Леонардо - одно из наиболее полных воплощений того, что оставила потомству эпоха Возрождения. Можно, пожалуй, даже сказать, что «Джоконда» - наиболее знаменитый портрет, и мало на свете работ, которые можно поставить в один ряд с тем, что создал Леонардо… Леонардо называл живопись «внучкой природы и родственницей бога».

ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ. ПОРТРЕТ МОНЫ ЛИЗЫ («ДЖОКОНДА»).

Если начать перечислять выставки, возникнет список без конца и без начала. Но нельзя не повторить: где радость, там и огорчение. Выставки влекут, но приходится ломать голову - как попасть в волшебные чертоги?

Как бы то ни было, хорошо, что в Москве есть музей - окно в живописный мир всего мира.

«Старого письма» человек

Собиратели - счастливейшие из людей.

Гёте

Павла Михайловича Третьякова едва ли можно назвать коллекционером в привычном смысле. Посвятив жизнь собиранию картин, отдав этому делу все силы и средства - от начальной покупки картин до возведения здания галереи, - он поступал не как одиночка-искатель, а как создатель общенародного средоточения изобразительных богатств. Подобно Ивану Калите, собиравшему земли вокруг Москвы, Павел Третьяков в тихом и зеленом уголке Замоскворечья собирал картины, лучшее в национальной живописи, и потом подарил их Москве.

В жизни многих коллекционеров мира - будь то в Афинах, Праге, Кракове, Будапеште - нередко проступают привлекательные черты подвижничества и просветительства, но нет подобия жизни-подвигу Павла Михайловича Третьякова. Не меценат, не покровитель-скопидом, а неутомимый и вечный работник на художественной ниве, имя которого в нашем сознании неотделимо от плеяды