Книга 40 градусов в тени - Юрий Гинзбург

При въезде в дом с ними приключился забавный случай. В их доме на втором этаже были две комнаты, а в точно таких домах соседнего ряда там же было три комнаты. Профессор раза три ходил из дома в дом и никак не мог проникнуть в тайну этого строительного феномена. Наконец сосед-американец просветил его:

– Не мучайся, у тебя третья комната тоже есть, но она замурована! Дело в том, что подрядчик обязался сдать Шарону определенное количество трехкомнатных, четырехкомнатных и пятикомнатных домов. Из-за унификации строители взяли за основу четырехкомнатный дом: для трехкомнатного дома замуровали одну комнату на втором этаже, а для пятикомнатного достроили одну дополнительную комнату на первом этаже. Потом, когда въедете, пробьете дверь и окно и будет у вас четвертая комната, заходи и посмотри, как сделано у меня… Зато какой вид открывается из вашего дома.

В те времена в ущелье перед домом профессора еще бегали косули, на дороге при въезде в поселение попадались кабаны, переходящие дорогу, а в небе летали большие птицы, сильно похожие на орлов. Так Игорь с Даной стали поселенцами. Поскольку вокруг были арабские деревни, в которых они покупали продукты и другие товары в два раза дешевле, чем в израильских магазинах, то вскоре они обзавелись знакомыми арабскими продавцами и ремесленниками, тем более что среди них было некоторое количество знающих русский язык (учились в России) и даже имеющих русских жен. В поселении «белый» человек не срывал даже травинку у себя во дворе, каждое утро у ворот собиралась толпа арабов, которые делали в поселке всю черную работу, как на коммунальном уровне, так и для отдельных поселенцев. Так было до интифады Аль-Аксы. После интифады работа арабов в поселении была восстановлена, однако требования к безопасности резко ужесточились. Впрочем, за двадцать пять лет жизни в поселении профессор ни разу не слышал о каких-либо конфликтах, связанных с присутствием арабских рабочих у них в деревне.

Коммент-эр: интифада Аль-Аксы (с арабского дословно: «восстание, революционное выступление», называется по имени Аль-Акс – известной мусульманской мечети, построенной в VIII веке на Храмовой горе в Иерусалиме) была начата в сентябре 2000 года и характеризуется усилением арабо-израильского конфликта. В отличие от первой интифады, называемой «войной камней», во время второй интифады ставка была сделана на «камикадзе», нападавших на места большого скопления людей: автобусные остановки, рынки, магазины, увеселительные заведения, кафе и гостиницы. После апреля 2002 года вторая интифада пошла на спад и к осени практически закончилась.

В ожидании чебоксарских механиков Игорь практически переехал во флигель к Шалому, где был оборудован мини-офис, и занимался составлением каталога запасных частей, присланных в Израиль, и переводом на английский отдельных фрагментов инструкции к тракторам. Поскольку большую часть времени он находился один, то тоска была совершенно «зеленая». Профессору в жизни не приходилось испытывать такое состояние, поскольку он был всегда «в игре», а тут не знал, чем загрузить себя на сто процентов. Профессор был чистым атеистом и ни в каких богов не верил, однако он был не чужд вульгарного фатализма, учившего, что «то, что будет, будет». Он верил не в божественную, а естественно-детерминированную предопределенность событий в мире и в жизни каждого человека и полную невозможность усилием человеческой воли, интеллекта что-то изменить в течении событий и своей судьбе.

Эта философия предопределяла важную роль его величества случая, и в очередной раз такой случай представился. Среди знакомых Игоря, эмигрировавших в Израиль, был профессор Рафаил Викторович Шрамм, крупный специалист в области теории надежности и долговечности и просто крайне эрудированный и умнейший человек. Он работал в головном институте профессора в Москве, и, когда они встречались, Рафаил Викторович полушутливо-полусерьезно говорил:

– Игорь, вы на вид серьезный ученый и инженер, а занимаетесь черт знает чем, а не надежностью и долговечностью машин.

Шрамм в тридцатые годы был направлен на стажировку в США и работал на заводах компании «Глисон» (Gleason).

Коммент-эр: в начале 1930-х годов советское правительство широко направляло советских специалистов для обучения за границу. Зарубежные командировки и производственная практика считались в СССР самым эффективным способом обучения, так как на иностранных заводах можно было научиться гораздо большему, чем у командированных в СССР иностранцев. Сотни человек ежегодно направлялись за рубеж (в основном в США и Германию), где получали почти беспрепятственный доступ к разнообразным техническим данным.

Надо сказать, что после возвращения в СССР и передачи опыта местным специалистам значительная (видимо, большая) часть стажеров, вернувшихся из-за границы, была репрессирована.

В бытность свою в США и затем по возвращении в СССР Шрамм написал англо-русский автомобильный словарь, который был издан после войны и затем много раз переиздавался. Многие поколения специалистов и студентов, включая и профессора, пользовались этим фундаментальным трудом. К моменту эмиграции Шрамм был уже весьма пожилым человеком и жил одиноко в Нетании вблизи от семьи своей дочки. Однажды он позвонил профессору и попросил его приехать. В ходе беседы он сказал:

– Вы заметили, что кроме моего словаря появились в издании и другие словари того же назначения?

– Конечно, заметил!

– Так вот, я все эти труды проанализировал и пришел к выводу, что все они – это простое нахальное копирование моей книжки.

– Так и я это давно заметил.

– А в то же время появилась масса новых конструкций, новых технологий, новых терминов, и жизнь требует нового словаря. Я после долгих размышлений пришел к выводу, что написать такой словарь можете только вы. И не вздумайте отказываться, это вам мое завещание.

Я, видимо, не доживу до издания этого нового вашего словаря, так что мое завещание – это серьезно.

– Рафаил Викторович, я согласен.

Профессор и сам уже подумывал о написании такой книги, но Шрамм дал ему финальный толчок. Вернувшись домой, Игорь позвонил своему хорошему знакомому, русскоязычному владельцу израильского издательства, специализировавшегося на издании путеводителей, словарей, исторических книг и справочников, Льву Кацаву.

– Лева, как ты насчет издательства такого словаря?

– Смотри, издать-то я его могу, но абсолютное большинство потребителей ведь в бывшем СССР. Печатать-то надо всё равно там. Свяжись с кем-нибудь в России. Пока начни делать – там посмотрим.

И Игорь немедленно начал работу. Полтора года тяжкого труда ушло на написание книги. Дело осложнялось тем, что у профессора не было компьютера и он всё делал или вручную, или на пишущей машинке. Правда, один его знакомый челябинец, работавший шофером в одной из иерусалимских ешив, помог ему купить у американца-ешиботника некое печатающее устройство, представляющее машинку с памятью на пять страниц текста. Это было уже что-то. Правда, музыка