Книга Всемирная история. Византийская империя - Сергей Борисович Сорочан

брак служит прообразом такого великого Таинства веры, то и сам он должен являться Святым Таинством, не нарушаемым личной волей или страстями супругов. Исходя из такого подхода, значительно строже стали караться различные формы распущенности, постепенно были все более сужены законные поводы к разводу, ограждены интересы детей. Идея супружеской любви рассматривалась как допустимая, но лишь для производства потомства, а не для развлечения. В крайних случаях воздержанность и любовь к Богу порой стала доходить до жизни супругов в браке как брат и сестра, то есть до ситуации так называемого «белого брака». Наконец, в 1084 г. василевс Алексей I Комнин, пытавшийся во всем навести порядок в государстве, передал дела по разводам исключительно церковным судам.

Все эти меры помогли постепенно повысить прочность семьи, внедрить в подсознание ромеев мысль, что никто из людей не мог и не должен был пытаться разрушить освященный Церковью, а значит, Господом брак. На его стороне стоял непререкаемый авторитет Нового Завета, где было четко указано: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Матф. 19:6). Даже смерть или пропажа одного из супругов без вести не могла нарушить вечные узы такого церковного брака. Только через год вдова, хотя бы ей и приходилось оставаться, мыкаться с малыми детьми, получала право вновь вступить в брак, а сгинувшего неизвестно где в плену надо было ждать не менее пяти лет. Особенно приветствовались набожные вдовы, которые спасались в миру, живя по-монашески, но не принимая пострига, то есть вели идеальный, аскетический, девственный образ жизни и не вступали в повторный брак. Короче, нет сомнений, что семейная жизнь и память о ней оставались самыми важными для верующего ромея.

Старейшие представители обеих вступающих в родство семей по взаимному согласию – предварительному брачному сговору, заранее, случалось, задолго до собственно церковного браковенчания – стефаномы, обручали своих детей, иногда находившихся еще в весьма юном возрасте (с 7 лет, а для девочек и раньше), и заключали устное или письменное соглашение-контракт. По крайней мере, так все чаще стали поступать с VII–VIII вв., по мере упрочения и внедрения в жизнь христианских норм. С VIII в. обручение с юридической точки зрения уже почти не уступало брачному соглашению, поскольку на обрученных, благодаря этому институту, возлагались весьма весомые имущественные и неимущественные обязательства. С конца XI в. по своей религиозной значимости обручение стало практически равно браку. Разрыв помолвки строго осуждался Церковью, подлежал суду и карался немалым штрафом. По сути дела, обручение, хотя оно и не совершалось в одно время с венчанием, а предшествовало ему, расценивалось ромеями как заключение брака. Обрученные, как получившие церковное благословение, уже не могли изменить друг другу: такая измена становилась прелюбодеянием – смертным грехом. Женившийся на другой особе даже только после гражданского обряда обручения, то есть без церковного благословения, все равно рассматривался по закону как второбрачный. В случае отъезда обрученного обрученная должна была ждать своего суженого не менее двух лет, а если он умирал, не имела права выйти за кого-либо из его родственников вплоть до четвертой степени родства, как если бы это был ее законный муж.

В устном или письменном договоре оговаривали: задаток (арравон), подробный перечень приданого невесты (проикс) и предбрачного дара жениха (donatio propter nuptias, иповол), условия наследования ими имущества, место жительства обрученных до обряда стефаномы, пеню (простимон) на случай нарушения обязательств и прочие весьма конкретные вещи. Поэтому брачные контракты, по крайней мере в состоятельных, зажиточных семьях, как правило, оформлялись письменно гражданским нотариусом – нотарием или тавулларием, символографом в нотариальной конторе – статионе, кафедре.

Нередко помолвленные дети росли и воспитывались в одном доме, но бывало и так, что жених впервые видел лицо будущей суженой только перед проскинитарионом – аналоем в церкви, когда происходил обряд обручения, предшествующий браковенчанию. Случались и насильственные браки.

В любом случае воля родителей или опекунов определяла многое. За сопротивление ей, вступление в брак без благословения родителей и предпочтение «позорного образа жизни» следовало неотвратимое законное наказание. Само слово старших было законом. Никто бы не посмел опозорить себя слезами, когда нужно было только благодарить и радоваться. Да и преувеличивать подобную «тиранию» не стоит. Материальный расчет, воля родителей, опекунов, политические соображения не исключали любовь: нередко она предшествовала браковенчанию или сопутствовала ему. Супружеской любовью и верностью ромеи гордились, полагали одной из самых великих добродетелей, как и уважение родителей, подчинение им. Взаимопомощь, трезвый разум, добрые советы, взаимные увещевания супругов, заботливая и любящая жена – вот рецепт счастья, предложенный византийцами, и, похоже, человечество до сих пор не изобрело ничего лучшего. Каждый бедняк, получив милостыню от такой семьи, с искренним сердцем желал: «Пусть милосердие не покидает ваш дом!»

Женитьбы происходили в Византии в довольно раннем возрасте, поскольку совершеннолетними мужчины считались по закону в 15 лет, а девушки – в 12 (с VIII в. – 13) лет. Браку не препятствовало даже то обстоятельство, что до 25 лет мужчины рассматривались в Ромейском царстве как не вполне самостоятельные – «малые»: они должны были привлекать при заключении юридических сделок особых попечителей – кураторов. На практике реальный возраст вступления в брак для девочек был зачастую очень низким и колебался от 10 до 15 лет, в зависимости от обычаев в той или иной местности. Бывало, что браки заключались в очень раннем возрасте, особенно если в доме не было хозяйки. Тем более на это могли толкнуть государственные причины, политический расчет, попытки усилить влияние.

Среди простых людей гамос обычно заключался по целесообразности, с трезвым стратегическим расчетом на дополнительные рабочие руки, а не лишнего едока. У знатных родителей были свои критерии для того, чтобы особенно стремиться как можно раньше выдать замуж своих дочерей. Письменные источники свидетельствуют о случаях женитьбы зрелых мужчин и даже старцев на юных девушках, почти девочках. Впрочем, еще раз надо подчеркнуть, что такие ситуации были более характерны для состоятельных кругов, чем для простонародья, и объяснялись все той же целесообразностью, стремлением обеспечить благосостояние и будущее ребенка, пока его родители были живы. В таких случаях Церковь вмешивалась лишь тогда, когда вопрос целесообразности подобного брака не оправдывал существующие запреты.

Чрезвычайно ранние браки подчас приводили к тому, что в одном доме жили вместе с родителями и дедами-домовладыками даже женатые внуки. Руководили в таком доме дедушки и бабушки, а не малолетние молодожены. В целом раннее супружество можно объяснить тремя обстоятельствами: стремлением набожных византийцев как можно раньше обрести порог, который должен был оберегать супругов от бурь искушений; более ранним созреванием, началом интимной жизни, что вообще свойственно восточным народам; но более всего тем, что продолжительность жизни ромея, по нашим меркам, была весьма невелика. Надо было успеть не