Книга Мышеловка на три персоны - Наталья Александрова

— Да! — всполошилась Катерина. — Ведь мой мужвсе ещё томится в заключении по ложному обвинению… ведь его задержали поподозрению в убийстве Ирины Сергеевны Моськиной, а теперь ясно, что её убилэтот бандит, который охотился за картиной…

— Разумеется! — Себастьянов схватился зателефонную трубку. — Я постоянно контактирую с отделом ФСБ, которыйзанимается предотвращением вывоза из страны ценных произведений искусства…

Он набрал номер, несколько минут с кем-то оживлённоразговаривал и наконец, повернувшись к подругам, удовлетворённо произнёс:

— Все в порядке, в течение часа ваша проблема будетрешена, вашего мужа с извинениями освободят! Ещё какие-нибудь желания у васесть?

— Ну да, ведь золотая рыбка выполняет всегда трижелания, — вполголоса проговорила Жанна.

— Ну, для меня замечательной наградой будет возможностьописать всю эту историю в своём новом романе, — сказала Ирина, — ядаже знаю, как его назову — «Мышеловка на три персоны»!

— Девочки, — смущённо проговорила Катя, — нуесли ни у кого больше нет желаний… вы же знаете, как я люблю сладкое!

* * *

— Ну вот мы и дома, — счастливо вздохнула Катя иоткрыла дверцу машины, — девочки, только вы не уезжайте! Нужно же это делоотметить…

— Может, в другой раз… — протянула Ирина, ей совсем нехотелось снова тащиться в квартиру профессора Кряквина, она и так провела тамслишком много времени, ей осточертели африканские атрибуты. Опять-таки, пускайсупруги побудут одни, зачем мешать…

— Не выдумывайте! — решительно сказалпрофессор. — Должен же я как следует вас поблагодарить за своёосвобождение. И Катюшу вы поддержали в трудную минуту…

Жанна с Ириной переглянулись — слава тебе, господи,профессор заговорил как нормальный человек! И выглядит он ничего себе — глазане бегают, за топор не хватается…

Топор, правда, профессору в милиции не вернули — дескать, поделу он проходит, как вещественное доказательство… Как бы не попёрлитопорик-то, горестно сказал тогда профессор, приспособят его мясо рубить, а эторитуальный жертвенный топор, большая редкость, раритетная вещь…

— И правда, девочки, — затянула Катька своёобычное, — хоть чаю попьём. Правда, у меня к чаю-то ничего особенного…

Разумеется, на лестнице они встретили генеральшу Недужную.

— Катерина Михайловна! — заговорила она, щурясьпротив света на всю компанию, поднимавшуюся наверх, — должна вам заметить,что вы не имеете никакого юридического права поселить в квартире вашегоосуждённого мужа, африканского шамана и его восемь жён! Я уж не говорю о сорокадетях, это уже вообще переходит всяческие границы! Я специально узнавала уюриста! Ваш муж теряет прописку, и квартира…

— В чем дело, Эпопея Кондратьевна? — спросилпрофессор, отодвигая женщин и появившись перед генеральшей собственнойперсоной. — Отчего вы так интересуетесь моей квартирой?

— Ва-валентин Петрович… — оторопела генеральша, —вас выпустили до суда под залог?

— Не надейтесь, Эпопея Кондратьевна, — серьёзноответил профессор, — меня выпустили совсем. Нашли настоящего убийцу, такчто я пока поживу в собственной квартире, как это ни противно окружающим…

Вся компания протиснулась мимо генеральши Недужной,взглядами выразив все, что они о ней думают.

— Как хорошо дома! — воскликнул профессор,перемигнувшись с чучелом обезьяны в коридоре. — Как я мечтал о покое…

Но вот как раз покоя-то профессору Кряквину в этот вечер таки не суждено было дождаться. Едва только все вошли в квартиру, как раздалсязвонок в дверь.

— Убью генеральшу! — кровожадно пообещалаКатерина.

Но за дверью стоял молодой человек в зеленой униформе. Вруках у него была круглая коробка, завёрнутая в яркую подарочную бумагу. Бантна коробке был такой огромный, что закрывал молодому человеку обзор.

— Для Дроновой Екатерины Михайловны, — сказалмолодой человек, с заметной радостью поставив коробку на пол, — вот тутраспишитесь.

— От кого это тебе такие большие подарки? —осведомился профессор, причём в голосе его подруги расслышали нотки ревности.

— Вот ещё тоже, — прошептала несдержанная на языкЖанна, — сам полтора года шлялся неизвестно где, жене ничегошеньки непривёз из своей Африки, а ещё недоволен, когда другие дарят.

— Ой, это от Себастьянова из Эрмитажа, — удивиласьКатя, расписываясь на квитанции, — что бы это могло быть?

— Тяжесть несусветная! — сообщил молодой человек ипоскорее ретировался, чтобы его не заставили тащить посылку в комнаты.

— Кто такой Себастьянов? — нахмурилсяпрофессор. — Фамилия какая-то подозрительная…

Не более подозрительная, чем Кряквин! — встряла Жанна,у которой лопнуло терпение. — К вашему сведению Себастьянов — этопрофессор из Эрмитажа, очень уважаемый человек…

— Да-да, дорогой, — проворковала Катя, —именно ему мы должны быть благодарны за то, что тебя так быстро освободили. Онвсе уладил.

— Отчего же тогда он делает тебе подарки?

Профессор грозно сверкал глазами и схватился уже за первыйпопавшийся под руку топор.

— Оттого, что мы отдали ему картину! — хоромзаорали подруги. — Ян ван Гроот! Шестнадцатый век! Он считал картинупропавшей навсегда! А мы её поднесли ему на блюдечке! Безвозмездно!

— Безвозмездно — это значит даром, — холоднодобавила Жанна, — и за это он прислал вашей жене подарок. Ещё вопросыесть?

— Есть, — профессор не отвёл глаза, — а чтоже там такое?

— Понятия не имею! — Катерина бестолково вертеласьвокруг коробки. — Наверное, памятный сувенир.

— Судя по размерам, осколок древней каменнойбабы, — насмешливо сказала Жанна, — или царский ночной горшок изяшмы, может у них там, в Эрмитаже, завалялся какой, неучтённый…

Катерина выхватила у мужа топор, тоже очень ценный, иосторожно разрезала ленту на коробке. Долго разворачивала бумагу, и наконец всеахнули. На красивой крышке было написано:

Торт «Оперный». «Любовь к трём апельсинам».

Дальше был портрет в овале какого-то приличного господина впенсне и кое-что написано мелко.

— Дата изготовления — двадцать седьмое июня, то естьсегодня, — прочитала Жанна, — вес… мама моя — двенадцать килограммов!Обожраться! А это ещё что за хмырь в пенсне?

— Это композитор Прокофьев, тундра, — фыркнулаИрина, — он написал оперу «Любовь к трём апельсинам»! Только непонятно,при чем тут торт…

— Девочки, — Катька осторожно приподняла крышку изастыла в полном экстазе, — красота-то какая!

Посредине торта гордо возвышались три крупных засахаренныхапельсина. Вокруг них был орнамент из кремовых листьев и сбитых сливок. Всесвободные места были просто усыпаны орехами, цукатами и кусочками шоколада.