Книга Идеальный парень - Алексис Холл

– И я, вероятно, выражаю ее своим придурковатым поведением.

– В таком случае, – боже, теперь его рот уже совсем не казался мне суровым, – ты ко мне сильно неравнодушен.

– Я… – Мне казалось, что я сейчас умру. Умру от смущения.

– Мальчики, – прокричала мама, – мы вас заждались. Сейчас все начнется! Нельзя пропускать начало. Это очень важно для общего впечатления.

Мы отошли друг от друга с едва ли не виноватым видом и поспешили в гостиную.

– Скорее, скорее! – мама махнула нам рукой с дивана. – Это моя первая телевечеринка! Я так собой горжусь.

Не знаю, что может быть ужаснее, чем сидеть на диване между мамой и моим парнем – я хотел сказать, моим фиктивным парнем, к которому у меня на кухне вдруг вспыхнуло такое сильное чувство, – и смотреть «Королевские гонки Ру Пола» вместе с маминой лучшей подругой и четырьмя спаниелями, названными в честь членов королевской семьи. Поэтому я сел на пол, возможно, чуть ближе к ноге Оливера, чем следовало бы. К тому же у меня не хватило духу сказать маме, что наше с Джуди и Оливером общество не особенно тянуло на полноценную телевечеринку. Скорее, мы были похожи на людей, которые сидят вместе перед телевизором.

Судя по всему, мама с Джуди уже начали смотреть шестой сезон, и меня это не удивило, ведь, насколько мне было известно, их типичный вечер состоял из «Нетфликса» с расслабоном. И нет, в этой фразе не было никакого зашифрованного смысла. По крайней мере, мне так казалось. Впрочем, я старался особенно об этом не задумываться. Они дождались, пока представят всех конкурсантов, а затем начали комментировать их. Первые два эпизода Джуди с мамой обсуждали, насколько эффектно участники шоу падали в конце своих выступлений на колени, пытались предсказать, кто из них должен выбыть первым (причем обычно их предсказания не сбывались), и спрашивали нас, кто из парней нам больше всего нравится.

Мама нажала на паузу перед началом третьего эпизода.

– Оливер, как тебе «Королевские гонки»? Это шоу тебя не смущает?

– Нет, – ответил он, – кажется, я уже втянулся.

– Мы, наверное, должны были объяснить тебе, что женщина, которая выносит в конце решение, и мужчина, который встречается с участниками в мастерской в самом начале, это один и тот же человек.

Я закрыл лицо руками.

– Поначалу мы думали, что это шоу напоминает «Проект Подиум» и мужчина, который общается с участниками, он как Тим Ганн[54], а женщина – как Хейди Клум[55]. Но потом Джуди поняла, что у них одинаковое имя, а поскольку само шоу посвящено мужчинам, одевающимся как женщины, то возможно, что женщина в финале – тот же человек, только в платье.

Я снова поднял глаза.

– От тебя, мама, ничего не скроешь, правда?

– Да, – вежливо согласился Оливер, – а имя стало ключом к разгадке.

– Оливер, я серьезно, – спросил я, чувствуя небольшое волнение, – как тебе это шоу? Мы можем уйти в любую минуту. Когда захочешь.

Он хмыкнул в ответ.

– Зачем уходить? Мне все нравится. И шоу… интересное.

– Ты прав, Оливер. – Мама с энтузиазмом повернулась к нему. Я ставил 60 против 40, что следующая ее реплика будет жутко неприличной: – Я и не знала, что у геев бывает столько разновидностей. В мое время были только Элтон Джон и Бой Джордж, и все.

– А Фредди Меркьюри? – предположил я.

Джуди открыла от удивления рот.

– Разве он был геем? Хотя у него были эти усики и все такое.

– Боюсь, что да. И это широко известный факт.

– Ох, провалиться мне на месте, но в наше время каждый день узнаешь что-нибудь новое. – Она посмотрела на Оливера на редкость заинтересованным взглядом. О господи… – А вы, молодой человек? У вас никогда не было желания попробовать нечто подобное?

– Вы имеете в виду, – спросил он, – носить женское платье?

– Вы считаете этот вопрос бестактным, да? Но теперь все это показывают по телевизору, и мне кажется, нет ничего ужасного, если я спрошу вас об этом?

Оливер задумчиво нахмурился.

– Я не берусь судить, что бестактно, а что нет. Хотя, думаю, большинство людей такой вопрос все же смутил бы. Ну а что касается меня, я никогда этого не делал. Меня такие вещи просто не привлекают.

Возникла небольшая пауза.

– Но это ведь просто игра, правда? – сказала Джуди. – Как на тех вечеринках, которые мы устраивали в 50-е, когда парни надевали платья, а девушки – мужские костюмы, а потом мы напивались шампанского, уединялись в кустах и делали друг с другом всякие неприличные вещи.

О боги, я уже готов был обратиться к маме и Джуди с фразой: «Существует очень много нюансов».

– Все это очень сложно, – сказал я вместо этого. – То, что для одних людей – игра, для других – нечто очень важное. И может доставлять серьезные проблемы.

– Что касается меня, – начал Оливер, неловко ерзая на своем месте, – и я хочу подчеркнуть, что говорю исключительно о себе лично, то я никогда не имел склонностей к подобному способу самовыражения. И мне всегда казалось, что, возможно, таким своим поведением я подвожу моих товарищей.

Мама похлопала его по коленке, словно пытаясь успокоить.

– Ох, Оливер, зря вы так думаете. Я уверена, что вы – один из самых лучших геев на свете.

Я посмотрел на Оливера и увидел, что он немного взволнован.

– Мама, пожалуйста, перестань пытаться делить гомосексуалов на лучших и худших. Это совершенно бессмысленно.

– Я никого ни на что не делю. Я просто хочу сказать – тебе не нужно переживать из-за того, что ты не любишь смотреть на мужчин, переодетых женщинами и отпускающих грубые шуточки. А вот мне это нравится, но я же француженка.

– Ага, – сказал я, – и это очень важная часть французской культуры. Наряду с Эдит Пиаф, Сезанном и Эйфелевой башней.

– А вы видели, что носили раньше наши короли? Какие у них были нарумяненные лица и высокие каблуки?

Оливер рассмеялся.

– Спасибо. Я запомню ваш совет.

– Это правда. Вы никому не должны позволять осуждать вас. – Мама смотрела на него с тем же выражением, которое я хорошо запомнил с детства, у нее был точно такой взгляд, когда я был чем-то расстроен. – Это как с моим особенным карри. Люк годами жаловался на то, что в нем слишком много специй, что я должна добавлять туда колбасный фарш и никогда не готовить это блюдо для гостей.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я. – Ведь все это правда и твой карри ужасен!

– Я хочу сказать, mon caneton, что мне наплевать. Это мой карри, и я буду его готовить так, как мне того хочется. И точно так же Оливер должен относиться к своей жизни. Потому что люди, для которых вы важны, все равно будут вас любить.