Книга Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - Анна Макстед

— Надо было тебе соглашаться на ту работу в рекламном агентстве, надо было чаще там появляться, надо было показать свое портфолио художественным редакторам, нечего было столько работать для журнала «Дикая природа», надо было работать с более широкой тематикой, бла-бла-бла… — говорил он ноющим голосом.

— Ясно. И что ты отвечал ей на это?

Олли заговорил как обычно:

— Иногда просто проводил пальцами по ее лицу и говорил: «Спи-и-и!»

— Угу.

— Или вообще старался отключить слух. Слышал только «бла-бла-бла». Тогда легче переносить.

— Так делают все взрослые люди! Это, конечно, решает все проблемы!

Олли вздохнул:

— И это постоянно. Неужели ты не можешь меня понять? Любой муж устанет от брака, если жена его все время достает. Я не изменял ей, естественно; еще и потому, что сил на это нет. Но ты представляешь, как я живу?

— Да, — ответила я. — По-моему, ты довольно точно объяснил, как ты живешь. Это называется детский сад. Ты просто эгоист, эгоистичная свинья! — Я снова перешла на крик. — Она вовсе не доставала тебя, Оливер, она пыталась разговаривать с тобой, как со взрослым человеком, высказывала свое мнение! И она права! А с чего ты такой разборчивый, когда тебе предлагают работу? Ты ведь не Марион Тестино, не гений фотографического искусства…

— Его зовут Марио.

— Да мне наплевать, как его зовут. Ты не настолько знаменит, чтобы позволить себе роскошь отказываться от работы только потому, что тебе не предложили снять Кейт Мосс в бикини или туземца с трубкой в руках для стрельбы отравленными стрелами. Ну и что, если тебя пригласили снимать для каталога фирмы, продающей газонокосилки? Ты — отец семейства, тебе надо кормить ребенка! Причем не ты один обеспечиваешь семью — Габриелла тоже работает. А еще она домохозяйка, нянька для Джуда и твоя секретарша! Она права! Она все говорит правильно!

— Постой, — прервал меня Олли, — я десять лет был мастером моментальной съемки…

— Знаю, помолчи. Значит, ты считаешь, что после этого славного десятилетия занятий своим делом ты заслужил право больше не беспокоиться о поиске работы? И ты намерен сидеть в ожидании того дня, когда к тебе придут и предложат интересную тебе работу? Боже мой, ты только вспомни отца Габриеллы! Ведь он пятьдесят лет проработал в одной и той же фирме стекольщиком, а потом его уволили за год до выхода на пенсию. Он разве жаловался? Он основал свой бизнес, потому что выбора не было, и через шесть месяцев зарабатывал в пять раз больше, чем раньше в фирме, благодаря своей репутации. Каждый раз, когда ребенок разбивал мячом окно, каждый раз, когда к кому-то через окно вламывался ворюга, соседи рекомендовали мистера Гольд…

— Я эту историю уже сто раз слышал. А соль ее…

— Служебная этика, Оливер.

— Не тебе об этом говорить.

Я сделала вид, что не слышу его слов, и продолжала:

— Соберись. У тебя одна беда — твоя лень. Ах, извини, это называется отсутствие заказов. И нет ничего странного в том, что Габриеллу это волнует. Но я до сих пор не поняла, почему ты от нее ушел.

На стол пролилось немного кока-колы. Брат стал водить по лужице пальцем, пока из капли не вышел осьминог.

— Понимаешь, она невыносима. Не только в работе дело. — Он усмехнулся. — С тех пор, как появился ребенок, все изменилось. У нее больше нет свободного времени на меня, она не проводит со мной наедине больше десяти минут; пойми меня правильно, я люблю Джуда, он прелесть, этот детеныш, когда улыбается, он такой славный…

— А когда не улыбается? Оливер закатил глаза и выдохнул так, что его челка взлетела вверх.

— А когда детеныш плачет… когда он плачет и никак не успокоится… у меня возникает такое ощущение, что голова сейчас расколется на две половинки, как орех. Просто с ума схожу…

— Ага, — заметила я, — вот в чем дело. И что ты делаешь, когда Джуд начинает плакать?

— Я? Ничего. А вот Габи не может не отреагировать на его вой. Поэтому он и орет все время, требуя ее внимания, она сама в этом виновата — потакает ему.

— Оливер, я все-таки что-то пропустила, наверное? Я так и не поняла, почему ты ушел от жены.

— Понимаешь, Ханна, она как ненормальная. Такая психованная, дерганая. Вот на днях она устроила истерику: я, видишь ли, подбрасывал Джуда вверх и ловил. Он так хохотал, ему было весело.

— Ну, а если бы ты его уронил?

— Я не собирался его ронять.

— Оливер, но все ведь могут ошибиться. Ты мог его и уронить.

— Но она сама постоянно настаивает, чтобы я больше времени проводил с Джудом. Боже! Что мне с ним тогда делать? Конечно, я начну больше общаться с ним, когда он будет постарше, хотя бы начнет говорить. Он такой… требовательный, такой настойчивый. Как будто готов высосать твою душу. Устаешь с ним невероятно, на него нужно так много сил! Он такой… энергичный.

Олли поднялся и встряхнул головой. Странный он, мой брат. Он образован, начитан, интеллигентен. И все же мне он показался неандертальцем.

— На данном этапе Джуд — мамин сын. Да, папу он любит, но нужна ему только она. Она лучше умеет обращаться с ним, чем я. Она его поднимает по утрам, готовит ему завтрак…

— То есть как, ей что, приходится будить его по утрам?

— Ты шутишь? Ребенок просыпается в шесть утра. Если мимо дома пройдет кошка, она его разбудит. Он как летучая мышь. И тут начинается забота Габи.

— Понятно. А что у Джуда на завтрак? — Я произнесла его имя нараспев: «Джу-у-уд».

— Что на завтрак? Тост с арахисовым маслом. Бекон и яйца. Не знаю.

— Ты не знаешь, что Джуд ест на завтрак?

— Ан, отстань. Ты сама подумай, откуда мне знать. Это Габи готовит. И еще есть няня…

— Ты, наверное, забыл? Няня уволилась. Твоя жена делает все сама, разве что попу тебе не подтирает. Может, ты и этого от нее ждешь?

— Зачем такой сарказм? Я многое делаю. Просто Габи этого не замечает. Она вечно такая сердитая, такая враждебная, такая…

— Уставшая?

— Да, и уставшая, но кто не устает? Она все время говорит, что ей нездоровится, что она неважно себя чувствует.

Я подавила приступ вины.

— Все так и есть, а что ты ей на это говоришь?

— Объясняю, что ей просто надо высыпаться, и тогда ей будет лучше. Как вспомню — тошнит. Но она все равно ложится не раньше полуночи. Никогда не слушает советов, а потом отыгрывается на мне! Мне больше этого не вынести. Рядом с ней мне не хватает воздуха. Она должна взять себя в руки. Может быть, в мое отсутствие она так и сделает. — Олли вздохнул. — Ну, что скажешь, Ан? Можно, я у тебя поживу? Не дольше недели. Я оставил ей записку, написал, где я буду.

— То есть она знает, где ты?