Книга Обретённое наследство - Лариса Шкатула

С работниками расплатились щедро. Соня посоветовала им продать телеги вместе с лошадьми и возвращаться обратно морем – когда еще случится попасть на корабль.

Присутствовавший при этом Риччи сказал даже, что если они согласятся по ходу судна кое‑что на нем починить, возможно, с них возьмут совсем немного. А может, их работы окажется достаточно, чтобы за сам проезд не платить…

Словом, воодушевленные работники горячо попрощались с хозяйкой и хозяином – никто, конечно, не стал им пояснять, в каких отношениях между собой Соня и Жан, – и отбыли в порт искать подходящее судно.

А в особняке Софьи началось веселье, потому что с некоторых пор ей понравилось ощущать себя хозяйкой и давать такие вот, пусть совсем крошечные пока, приемы.

Пабло явился к ним с молодой девушкой – дочерью кораблестроителя, который на своей маленькой верфи строил небольшие, но устойчивые суда. Ходили они недалеко, но в пределах Испании могли перевезти груз из порта в порт.

Верфь набирала силу, и, как понимала Соня, предполагаемое приданое Розиты – невесты Пабло – росло с каждым днем.

– Я попросил Рози подождать с днем свадьбы, – сообщил друзьям Пабло. – Она девушка умная, все поняла… Но теперь, когда вы закончили ремонт…

– Погодите, – остановила страстную речь художника Соня, – вы хотите сказать, что из‑за нас…

– Хороший сосед порой ближе, чем кровный родственник. Того можешь месяцами не видеть, а этого – хоть каждый день. Вы ведь будете на нашей свадьбе?

Соня с Жаном переглянулись: ничего подобного у них в планах не было. Так получилось, что Пабло никто о том не сказал, и он решил, будто отъезд соседей случится не скоро.

В общем, говорить об этом сейчас – значило портить настроение другу‑художнику, потому Соня стала усиленно общаться с Розитой, чтобы не отвечать Пабло на его вопрос.

– У вас и в самом деле ангельский характер, – сказала Соня невесте художника. – Порывистый, непоседа – такого мужа трудно удержать подле себя.

– Мужчина должен верить, что свободен, – улыбнулась кончиками губ Розита.

Причем мужчины за столом дружно кивнули, не уловив в ее фразе двойной смысл.

А девчушка не так проста, как кажется, подумала Соня. Ей на вид лет шестнадцать, а она уже по‑женски мудра, чего самой Соне порой так не хватает.

– Зато я вырвала у Пабло слово, что он упросит вас рассказать мне ваши приключения. Правда, Пабло?

Она мило улыбнулась, но посмотрела на жениха в упор, не забыв при этом доверчиво распахнуть глаза.

– О чем бы вы хотели услышать? – спросила Соня, не дожидаясь уговоров Риччи.

– Пабло говорит, вы усыновили ребенка…

Соня перехватила предостерегающий взгляд Пабло. Значит, Розите он не сказал, что дал Николо свою фамилию. Она чуть заметно кивнула. Мол, поняла, не выдаст.

– Немного попозже, после ужина, вы сможете на него посмотреть, – сказала Соня.

– А ваш… муж – вы ведь замужем? – не станет возражать против ребенка?

Что значит женщина! Она и вопросы выбирает такие, что бьют сразу в цель.

– Мой муж пропал без вести, – любезно пояснила Соня.

– Он был военным?

Уж не шпионка ли короля эта милая девушка? Или, может, самого папы римского? Впрочем, это она уже про себя пошутила.

– Он был дипломатом.

– Наверное, его похитили.

У Розиты загорелись глаза.

– Вряд ли, – пожала плечами Соня, отметив про себя, что невеста Риччи – особа воинственная. – Наверное, мне бы сообщили, если бы такое случилось…

Сказала и тут же осеклась. Разве кто‑то из родственников и сослуживцев знает о его браке? Не то чтобы Григорий мог его стыдиться, а просто брак с княжной Астаховой ему не шибко нужен, вот он и не стал никого о том оповещать. Так что, если девчонка права, требование выкупа передали его родным в России. Обидно даже, что о ней там никто не знает!

Обидно… Хорошо, что не знают. А то новые родственники захотели бы навестить свою невестку и обнаружили, что она носит ребенка от другого мужчины. Сейчас, конечно, это никому не заметно, но месяца четыре‑пять спустя…

Едва вспомнив о своей беременности, Соня ощутила приступ тошноты и попросила извинения, выходя из‑за стола. В спину ей уткнулся понимающий взгляд Жана. Ну и пусть смотрит! Осуждает, что аристократка повела себя как легкомысленная простолюдинка. Это ничего. Зато теперь Соня точно знает, что она ничем не больна и может носить ребенка, как любая нормальная женщина. Вот только любимого человека у нее нет. Да и будет ли он у нее? Как бы то ни было, обоих детей она сможет вырастить. Уж на это‑то денег хватит!

Из кухни сразу выскочила обеспокоенная Мари, чтобы тут же вернуться с сосудом для умывания и полотенцем. Терпеливо ждала, пока у Сони пройдет приступ тошноты, а потом с нежностью ее умыла.

Шепнула:

– У нас будет двое детей.

А что, она имеет право говорить «у нас», потому что пропавшее золото, которое вывез было из замка Флоримон де Баррас, опять оказалось у Сони. А на него можно воспитать сотню детей!

Но когда Соня попыталась отстраниться от поддерживающей ее руки, она почувствовала, что у нее по‑прежнему кружится голова, и она позволила Мари повести ее обратно.

За столом царствовал Жан Шастейль. Граф! Она была совершенно уверена, что Пабло сказал о том своей невесте в первую очередь. Вот, мол, какие у него друзья. И повествовал Жан об их злоключениях на море. Пираты! Галеры! Плен! Слова из захватывающей авантюры, когда ничто из перечисленного тебя не касается…

Впрочем, словоохотливость товарища ее не удивляла. Частенько, чего греха таить, он оказывался в тени, потому что Соня была на первом месте – княжну как женщину пропускали вперед.

Сегодня ей было на руку, что Жан возглавляет застолье, потому что она, заученно улыбаясь всем, углубленно занималась собой. Точнее, своими странными ощущениями.

Во-первых, она ощущала неясную тревогу. В этом вроде не было ничего особенного, мало ли что другие женщины чувствуют в связи с беременностью, но ей казалось, будто внутри ее растет… нет, не ребенок, а некое знание, которое откуда‑то в нее понемногу вливается. Как если бы до сего времени она была закупоренным сосудом, а теперь с его горлышка сняли крышку…

С Соней и раньше случались моменты вроде прозрения: то она увидела прошлое тогда еще живого Патрика, то прошлое Леонида, но что касалось ее самой, обычно было сокрыто завесой тайны. Как бы Соня ни сосредотачивалась, она ничего не могла увидеть, но сегодня…

Сегодня в ней появилась какая‑то жилка, которая вибрировала, предупреждая: осторожно, может случиться беда!

Потому она вернулась в гостиную, но не стала садиться за стол, а попросила у присутствующих: