Книга Кошка, живущая на крыше - Мария Зайцева

Видите ли,  опасалась Катю одну оставлять и не верила его клятвенным признаниям о том, что он защитит, поможет, глаз не спустит. И не только глаз! Смотрела на него скептически, губы поджимала. Знакомо так. И явно его мальчишкой глупым считала. Виту в такие моменты очень сильно хотелось встряхнуть ее за плечи и рявкнуть:

- А кто твою дочь из плена вытащил, а? Кто ее через лес провел? Тебе доставил  практически целую? И практически нетронутую?

Ну, последнее утверждение было очень даже спорным, потому что трогал-то Вит свою Кошку по-полной. И не намерен был останавливаться. Но вот доступа ему пока что к желанному телу не было. Мать находилась при Кошке постоянно, а вместе с ней и мужик матери, Юрий Голенков, который, не много, не мало, оказался владельцем одного из крупнейших в столице охранных агентств. Бывшим следователем по особо важным, подполковником. И, учитывая возраст, подпола ему дали далеко не за выслугу лет. Это благодаря ему Катю начали искать значительно раньше положенных трех дней, и, хоть и безуспешно, но все же. И , похоже, именно из-за активности полиции, которую Юрий сильно пнул в зад, и не приехал заказчик в домик в лесу вовремя. Проверки там, оперативки на местах, и так далее. Не особо захочешь светиться лишний раз, когда с каждой доски объявлений, с каждой страницы в соцсетях Катино лицо смотрит и надпись такая красивая, большая "Разыскивается". Подумаешь еще, надо ли. Вот и заказчик, видимо, решил, что не надо. Потому что никак не проявлялся. И в домике засада сидела зря.

От Юрия же Вит узнавал небольшие подробности расследования. Пока не блиставшего успехами, к сожалению. Потому что Вася, доставленный в столицу, оказался простым тупым исполнителем, никого не видел и ничего не знал. Дядька его, трижды судимый за разбой, сказать уже ничего не мог, естественно. По симке, обнаруженной в разбитом телефоне, тоже не удалось ничего вычислить. Поэтому ни мотивов заказчиков похищения, даже приблизительных, ни , конечно же, личностей, не выяснилось. И это было плохо. Потому что по всему выходило, что на его Кошку взъелся кто-то не бедный, достаточно изворотливый и способный на все. Если был отдан однозначный приказ убить Катю, то, ясное дело, что человек ни перед чем не остановится.

Довершит начатое.

Катю стерегли, строго запрещали выходить куда-либо одной. Мама ее была с ней круглосуточно. А где мама, там и Юрий. Места в маленькой квартирке было катастрофически мало, а возможности остаться наедине, чтоб хотя бы поцеловаться, не говоря уже и более тесной дружбе организмами, вообще не было.

Вит старался, пытался заманить Кошку к себе под предлогом отдохнуть от людей на диванчике. Все невинно, ну что ты... Нет, мама даже не услышит... Ну и что, что за стеной? Это как это тебе неудобно и стыдно? А мне как быть?

Кошка на все его доводы, которые он шепотом приводил ей, зажав в ванной или прихожей и лихорадочно пытаясь хотя бы пальцами наверстать упущенное, потискать, поласкать, поцеловать, жалась, отнекивалась, краснела.

Вит бесился, не понимая происходящего, пока она в итоге не призналась, что просто хочет дождаться его совершеннолетия, как бы это глупо не выглядело. Нет, понятно, что в лесу они... И до этого... Но тогда был форс-мажор, и вообще... И, на самом деле, ничего не изменилось... И, может, он подумает все же...

Дальше Вит этого бреда не вынес, зарычал, мотанулся к себе, подхватил паспорт и сунул ей под нос. Она долго всматривалась, переводя взгляд с фотографии на лицо Вита. Ошарашенная. С огромными, недоверчивыми глазами. Еще не осознающая происходящее.

Вит поначалу даже обрадовался ее спокойствию. Идиот. Полез радостно обниматься, приговаривая, что теперь-то им все можно, и пошли-ка, кошка, в койку, а то скучал невозможно просто, и болит все и ходить мешает.

И даже не понял, отчего это так щеку резануло болью.

А все просто. Кошка, не задумываясь, въехала ему лапкой по физиономии. А на лапке-то коготки... Острые такие. Прямо душевно так царапки оставили.

Пока Вит удивленно изучал кровь на пальцах, Катя его выпихнула за дверь, и закрыла ее перед носом.

Вит, конечно, не выдержал, начал обратно ломиться, полный праведного гнева, рыча на весь подъезд, но тут в нему вышел Юрий, и успокоил коротким, без замаха,  в челюсть. Профессиональным таким.

Вит ошарашенно помотал головой, приходя в себя уже у соседней стенки, а Юрий, прочитав короткую нотацию о правилах обращения с женщинами, куда не входили оскорбления, запугивания, обещания приковать к постели и не выпускать до старости, а, особенно, скандалы в общественных местах, ушел обратно.

Вит посидел, потрогал челюсть, проверяя наличие зубов, посверлил ненавидящим взглядом дверь недоступной ему Кошки... И пошел к себе. По пути вызвонил приятеля, тот примчался, и они дружно залили горе. Делали они это громко, но аккуратно. Музыкой соседей не насиловали, потому что Кошка-то привычная, а вот мама ее, да и Юрий тоже, могли неправильно воспринять. А, зная  связи и возможности бывшего подпола, он вполне мог устроить зарвавшемуся спасителю падчерицы пятнадцать суток для отдыха и просветления мозга.

Поэтому парни посидели, разошлись, и вот уже скоро два дня Вит пытался добиться от Кошки ответной реакции в привычной манере. Ну а как по-другому, скажите? В дверь уже не постучишь... И просто так не подкараулишь в подъезде. Остается только через стену.

Тем более, что только что Вит наблюдал, как ее мама уехала куда-то с Юрием. Обычно, они возвращались примерно через полчаса-час, поэтому времени у него было всего ничего. Кошка привычно отреагировала на "тетю" , и Вит был счастлив.

И теперь вот молчит что-то... Обдумывает... Что? Ну давай, Кошка обидчивая, прощай уже! Ну сколько можно?

- На мне... шортики...

Мурлыканье раздалось так близко и неожиданно, что Вит сначала не поверил своим ушам. Решил, что галлюцинации приехали. От тоски по ней и неутоленного желания.

Но нет, это была она. И, судя по голосу, близко-близко. Возле стены. Может, даже рукой трогает. Стену. Пальчиками своими тонкими проводит...

- А... Еще?

Собственный голос был хриплым, тяжелым каким-то. И не только голос, не только... Вит сел удобнее, расстегнул болт на джинсах.

- Ещеооо... - Ох ты ж мама моя, вот это мурк... Все сразу тяжелеет, живот сводит... - Топик на бретеляхххх... Тонкихххх... Аааа под ниммм....

- Что? Что под ним? - Вит облизнул губы, не веря своему счастью, особо не соображая в этот момент. Так важно было слушать ее, то, как она с придыханием растягивает гласные звуки, выстанывает согласные.

Она наверняка стоит у стены, слишком близко, можно коснуться практически, тепло почувствовать...

Сколько раз он так сидел, слушал ее мурлыканье за стеной, ее разговоры с собакой, ее мягкие мелодичные песенки, даже то, как она в кресле раскачивается, как передевается, одеждой шелестит... Он и это, кажется слышал. И представлял себя там, рядом с ней. Как долго, Боже, как долго! Практически с самого его переезда сюда. С того самого момента, когда увидел он маленькую хрупкую блондинку-соседку с тонкими щиколотками, пушистыми волосами и кошачьими глазками. Он представлял... Думал... Мечтал... Чуть руку не стер себе до мозолей, блин, в мечтах! И вот сейчас все эти воспоминания навалились с новой силой, накладываясь на совсем свежие еще впечатления от их близости. Он закрыл глаза и вспомнил, какая у нее нежная кожа, как она отзывается на каждое прикосновение, краснеет, такая тонкая, такая , что страшно трогать. Страшно, но остановиться невозможно. Какие у нее губы, мягкие, чувственные. Как они послушно, податливо раскрываются под напором его. Как она ластится, обвивает его всем телом, ожидая его тепла, его нежности, его жажды.