Книга Дочь ведьмы - Франсин Тун

Он благодарен за сочувствие и за еду. Со стороны поля подходит румяный мужчина, хозяин небольшой деревенской лавки, и берет подгоревший по краям колбасный рулет.

– Мы все здесь собрались, чтобы помочь. Ужасно, не правда ли?

Сейчас уже почти стемнело, но Найл видит вдали силуэт маленькой старушки, бредущей по лесу.

– Вот тебе фонарик, – говорит лавочник, доставая его из багажника фургона. – Пошли. Думаю, сегодня мы обошли почти все окрестные поля. Но надо и в лесу поискать, так ведь? Энди, мой приятель, спрашивал, есть ли в этом какой-то смысл. Но я ему сказал, что еще рано отчаиваться.

– Конечно, надо попробовать! Нельзя терять ни минуты.

– Ведь прошло совсем немного времени, не так ли? – хриплым голосом спрашивает секретарь. Она поглядывает на каждого из них и хмурится.

Когда они пробираются сквозь густые, мрачные деревья, Найл немного отстает от группы. В детстве он жил на другом конце городка, вдали от леса, но подспудно все время чувствовал его близость, словно тянущуюся за телом тень. Он идет в группе из шести человек: с ним двое рослых мужчин, женщина и пара подростков – наверное, приятели Дианы. Найл удивляется, почему они сейчас не в школе. Может, сбежали с уроков…

Группа освещает фонариками окрестные рвы и заросшие папоротниками холмы, но в каждый уголок леса все равно не заглянуть. Заросли утесника попадаются порой такие густые, что через них не пробраться.

Здесь очень холодно. Найл постоянно шмыгает носом. Он всерьез опасается, что его фонарь того и гляди высветит мертвое тело. Перед его мысленным взором проносятся спутанные волосы, неподвижные белки закатившихся глаз, бледная кожа, перерезанное горло… А вдруг, не дай бог, они наткнутся на часть тела: на руку или ногу, унесенную и объеденную дикими животными, хищными птицами? Он не знает, как тогда сможет жить дальше…

Они ступают по мягкому мху, мокрому от тающего снега. Телефон здесь уже не ловит. Со всех сторон, словно тонкие высокие башни, его обступают деревья. Тишина то и дело нарушается чьим-нибудь громким криком: «Анн-Мари!» Иногда голоса перекрываются и накладываются друг на друга, словно церковные колокола. По мере того как солнце медленно скрывается за холмами, их шеренга углубляется все дальше в лес и пересекается с другими поисковыми группами. Их путь отмечает туго натянутая между деревьями флуоресцентная лента.

– АНН-МАРИ!

– АНН-МАРИ!

После каждого оклика все напряженно прислушиваются. Теперь в группе уже восемь человек. Время от времени они проводят краткую перекличку, чтобы никто не отклонился от маршрута и не заблудился.

– АНН-МАРИ!

– АНН-МАРИ!

Найл тоже громко кричит:

– Анн-Мари!

И оглядывается по сторонам. Этот крик что-то всколыхнул в нем, и он снова кричит, перекрывая другой голос:

– А-а-а-анн-Мари-и-и!!!

Найл резко оборачивается и напрягает слух, чтобы снова услышать его. Он пересчитывает поисковую группу. Их по-прежнему восемь, но ни одному из них не подходит голос, который он только что услышал. С его фонарем становится трудно что-либо разглядеть. Самец рыжевато-коричневой совы громко ухает, как учитель физкультуры, дующий в свисток. В ответ раздается женский визг. Найл перекладывает фонарь в левую руку и замечает рядом хрупкую Вейри.

– Ты меня напугала, – признается он, тяжело дыша.

– Тс-с! Я слушаю, – говорит Вейри. – Ты тоже ее слышал? Знаю, что слышал.

Найл не отвечает, дожидаясь, пока остальная часть группы отойдет подальше.

– Это Кристина, – говорит она. – Да? Кристина.

– Что?.. – Он ускоряет шаг, чтобы догнать остальных, и спотыкается о корень.

– Она иногда заходит… так, поздороваться. Она уже была здесь.

Он оглядывается через плечо.

– Что ты несешь? – Его голос похож на рычание. – Не будь идиоткой. О чем ты? Ты же…

– Ш-ш-ш. – А этот звук исходит от кого-то другого. Луч фонаря падает на другого члена поисковой группы, который многозначительно прижимает палец к губам.

Он молча идет дальше. Ему кажется, что он слышит в лесу чье-то негромкое пение. Пение женщины…

– Анн-Мари.

* * *

Дети покидают здание школы в три тридцать. На детской площадке их ждут сотни белых гелиевых шаров – подарок местной радиостанции. Собирается толпа удивленных родителей, из фургона с едой раздают горячий чай и кофе. Девушки, отвечающие за мероприятие, ставят раздвижной стол с бесплатным соком для детей.

В блекнущем дневном свете еще один репортер выступает перед большой черной камерой.

– Если вы заметите что-то подозрительное, пожалуйста, сразу же звоните нам или в полицию. Помощь близко! Предупреждаем вас: не приближайтесь к подозрительным лицам. Этот городок уже переживал трагедию. Почти десять лет назад он стал свидетелем исчезновения Кристины Маккей. Событие потрясло до глубины души местную общину, и есть опасения, что история повторяется. Может ли Анн-Мари разделить судьбу Кристины, местной жительницы, пропавшей много лет назад? Конечно, остается лишь надеяться, – тут он делает эффектную паузу, – что она все-таки цела и невредима. Ну а теперь вернемся в студию.

По телевизору показывают Диану. Она дает интервью, на ней теплая куртка с высоким воротничком, губы густо накрашены черной помадой. Мимо нее проходят люди в надвинутых на глаза теплых шапках и непродуваемых куртках, а она рассказывает о том, почему решила использовать социальные сети.

– Она моя лучшая подруга, – говорит Диана хриплым надломленным голосом. – Анн-Мари, если ты сейчас смотришь телевизор и видишь меня, прошу тебя, возвращайся поскорее домой! Или дай знать, что с тобой все в порядке. Ты нам нужна.

Родители Анн-Мари подходят к небольшой группе журналистов. Потрясенные и изможденные, они кивают в камеру, умоляя дочь вернуться домой. Лорен оглядывается в поисках отца, а потом вспоминает: он ведь написал, что уже находится где-то в лесу, в составе одной из поисковых групп…

– Ты в порядке, Лорен? – спрашивает Диана после съемки.

– Нет… В общем, не знаю, трудно сказать.

– О чем ты? Не переживай, она цела. Это точно. Она скоро вернется.

– Но ведь это неправда! Моя мама никогда не вернется.

– Ах, вот ты о чем… Бедная ты моя крошка! Сейчас все так запутанно… Но мы должны надеяться, что с Анн-Мари все будет хорошо. Понимаешь? – Диана говорит не очень убедительно. Лицо у нее бледное и встревоженное.

– Моя мама. – Перед глазами непроизвольно всплывают жуткие картины: раздавленные раковины улиток, прожилки в мясе, зубы вампира, набитая в рот земля… Она помнит, как весной одна из кур Анджелы высиживала цыплят, а когда они вылупились, к ним незаметно пробрался хорек и съел всех птенцов, в траве остались одни лишь головы. И никто не мог понять, как он туда попал…