Книга Мой нежный враг - Юлия Николаевна Николаева

— Ты очень занят? — вздохнула я.

— Минут через тридцать буду свободен. Подождёшь?

— Давай, позвони тогда.

Я спускалась в лифте и вспомнила, как встретила Петренко. Как он меня провоцировал тут и потом в кафе. Уже тогда соблазнял, вводил в игру? Скорее всего.

А я дура, просто конченная, потому что в итоге приперлась в это кафе и села за тот столик. И даже зачем-то на дверь поглядывала, словно и впрямь верила, что он сюда примчится.

Выходит, он получил от меня то, что хотел? Только вот что? Почему дал от ворот поворот именно в тот момент? На что рассчитывал? Что другие активизируются и начнут на меня воздействовать? Что я стану приманкой? Что искать компромат мне будет проще, если его не будет рядом? Проще — не то слово. Я готова чем угодно заниматься, лишь бы не думать об этом.

Вздохнув, я заказала поесть, настроение упало окончательно. Почему он мне не позвонит? Не спросит насмешливо что-нибудь, что угодно? Не приедет, не вздернет бровь, не улыбнётся до этих своих ямочек? Не будет курить, задумчиво глядя перед собой? Не будет беспардонно прижимать меня, целовать, раздевать, любить?..

Я грустно усмехнулась. Любить… Да уж, это точно не про этого мужчину. У него все просто — использовал, выбросил, вежливо так, но по факту бескомпромиссно. И мне надо поступить так же. Выбросить его из своей жизни и забыть. Который раз я это себе повторяю? Мазохистка несчастная, приперлась в кафе страдать о былом.

Я снова усмехнулась, зазвонил телефон, это был Данька. В кафе он появился через десять минут. Вошёл уверенной походкой, плечи расправлены, спина прямая, в брюках и рубашке он выглядел очень даже себе. Ещё несколько лет, и может стать успешным и привлекательным мужчиной, пользующимся успехом у противоположного пола. Эта мысль показалась вдруг странной. Наверное, потому что я всегда воспринимала Даньку как друга, даже брата что ли, который нуждается в тебе, зависит от тебя, и вообще, весь такой угловатый, забавный и милый. Ну когда не капает на мозг, конечно.

А так-то он вот очень симпатичный, наберется уверенности в себе, и вперёд, покорять женский пол. Даже уже, кажется, двигается увереннее, глаза вон блестят, взгляд пронзительный.

— Ты чего? — уставился он на меня подозрительно, я поняла, что парень успел сесть, а я все ещё пялюсь на него. Покачала головой. Данька сделал заказ и посмотрел на меня.

— Ну что случилось?

Я вздохнула.

— С Артюшкиным поговорила, он мне рассказал, что в крови твоего отца обнаружили наркотики.

Вся уверенность с Даньки тут же слетела. На мгновение сверкнув взглядом, он суетливо покрутил головой, глядя по сторонам.

— Вот зачем? — спросил вдруг. — Зачем говорить это тебе?

— Он спрашивал, не принимал ли Георгий при мне лекарства.

— Ну конечно, — Данька хмыкнул, оттянув ворот рубашки, словно ему стало нечем дышать. — Я прекрасно понимаю, чего он хочет добиться этими разговорами.

— И чего? — уставилась на него я.

— Они просто ищут способ закрыть дело, Кать. Мой отец наркоман? Что за абсурдная мысль?

— Но ведь анализ…

— Ой, не смеши меня, — фыркнув, он откинулся на спинку стула, складывая на груди руки. — Как эти анализы делают? Кровь берут в одном месте, потом везут в лабораторию? Купить лаборанта труда не составит.

— А зачем? — я непонимающе пожала плечами.

— Затем, — он снова перегнулся вперёд, понижая голос, — что кому-то выгодно это дело замять. Тот, кто убил отца, не заинтересован в том, чтобы на него вышли, вот он и подсовывает следователю новую версию. Узнал про головные боли, раз, и в крови отца наркотики. Ага, конечно.

— И кого же ты выдвигаешь на роль главного злодея? — поинтересовалась у Даньки, он на мгновенье стушевался, пряча глаза. Я догадалась сама.

— Петренко, — выдохнула, усмехаясь. Данька посмотрел хмуро.

— Я все понимаю, Кать, — сказал вдруг, — помню, как ты страдала по отцу, когда он тебя бортанул. И по Петренко страдаешь, я же вижу. Ты просто не можешь адекватно оценивать его сейчас.

Я внезапно почувствовала себя совсем дерьмово. Неужто по мне настолько заметно отношение к Ярославу? И неужели оно правда такое?

Подняла на Даньку глаза, он смотрел как будто виновато. Я усмехнулась. Ну а в чем его вина? Если я умудрилась за несколько дней так запасть на мужика? Видимо, взрослые подлецы — это моё слабое место, жаль, я об этом раньше не догадалась.

— А зачем ему это надо, не подскажешь? — все же поинтересовалась у Даньки. Он пожал плечами.

— Дядя Гена говорит, у отца с Петренко не было никаких дел, что Петренко как раз был против того, чтобы папа шёл в политику. А отец хотел добиться своего любой ценой.

— И Петренко устранил его? — хмыкнула я.

— Согласись, что он мог это сделать? У него есть возможность нанять человека, а главное, желание избавиться от моего отца. Дядя Гена говорит, Петренко очень хитер, и он вполне мог обставить убийство таким образом, чтобы оно выглядело нелепо и непреднамеренно. Кто на него тогда будет думать? Никто.

— Ну в итоге на него думают все, — не удержалась я.

— Доказать это невозможно. Я почти уверен, что смерть отца или останется нераскрытой, или они найдут на кого повесить убийство. Надеюсь, это буду не я.

Глава 32

Разговор с Данькой оставил тягостное впечатление. Я ехала к нему домой, размышляя об услышанном.

Как ни крути, все сводится к Ярославу. И он наверняка это понимает. А самое главное, он вполне мог все это провернуть. И все же остаётся вопрос — какая роль отведена мне? И тут в голову пришла новая мысль. Что, если все проще? Он продержал меня рядом несколько дней, прощупал почву, поискал компромат, а потом решил, что я пустышка, и выставил прочь за ненадобностью?

Вот это вообще дерьмо. Я ясно поняла, что готова принять любой расклад, кроме того, что изначально была ему равнодушна. Хотя по ходу этот вариант и есть самый верный.

У Даньки я прошлась по квартире, повинуясь первой мысли, зачем-то обыскала кабинет и спальню Георгия, естественно, никаких таблеток не нашла. Кто бы сомневался. Приняв душ, уселась на диване и уставилась в стену. Так себе занятие, конечно. Набрала маму. Все эти дни я ограничивалась с ней короткими разговорами, ссылаясь на то, что занята. Впрочем, так оно и было на самом деле.

О том, что я стала свидетельницей и подозреваемой в преступлении, я не сообщала, зачем лишний раз их волновать? Говорила, что завалена работой, несколько срочных заказов, по которым горят сроки. О работе, кстати, не мешало бы подумать. За следующий месяц надо платить аренду, в конце концов.

— Привет, — услышала бодрый мамин голос в трубке, — ну наконец-то. Разделалась со своими проектами?