Книга Наколдованная любовь - Юлия Фирсанова

— Не знаю, — честно признался магистр и принялся энергично наматывать бороденку на указательный палец. — Я не теолог и никогда вплотную не занимался изучением изначальных легенд. Однако, если следовать магическим правилам… Вдруг, если вернуть камешки украшения, разлетевшегося по миру, начнут собираться воедино и большие части целого, притянутые малым своим подобием. Пусть не в один миг, но все же, все же… Мне кажется, иначе не творилось бы всего того, что твориться.

— Слишком много «если», — недовольно проворчал Ламар, когда осознал, что более здравых объяснений не последует.

— Из «если», мой друг, подчас складывается вся жизнь и судьба, и называются они — выбор! — с толикой ехидства и явно наставительно заметил Коренус. Маг был уязвлен отсутствием энтузиазма слушателей. — Но ты-то, милая Оля, веришь?

— Не знаю, правы ли вы, только чувствую, что вы искренне верите во все сказанное, — задумчиво откликнулась девушка. Потупив взор, она помолчала и уже более решительно закончила: — Я не могу сказать, что случится после камня истины, но, если у меня будет возможность вам помочь, магистр, я помогу. Та легенда о Вратах и Арке очень красивая. Когда-то в моем мире были постройки, называющиеся Семь Чудес Света. Сейчас уцелело лишь одно, египетские пирамиды, где хоронили фараонов, все остальное разрушено. Мне бы хотелось, чтобы Чудо Света вашего мира возродилось. Если есть хоть один шанс из ста, надо обязательно попробовать!

— Спасибо, девочка! — старик так расчувствовался, что глаза его влажно заблестели, и порывисто обнял Олю. Та обняла его в ответ и шепнула:

— И вообще, может, я своему будущему дедушке помочь хочу! Бабушка бы одобрила!

После столь «тонкого» намека на толстые обстоятельства магистр стал пунцовым как помидор и невозможно довольным. Чтобы скрыть смущение, Коренус сделал вид, что ему срочно надо свериться с магическим компасом. — Мне не нравится твое стремление продолжить блуждания по лесу, возлюбленная моя, — встав в героическую позу, прямо объявил Ламар, — но благо мира воистину главнее самых сокровенных желаний и должны мы пренебречь жаждой сердец к единению ради целей высших!

Аш скривился, точно отведал чего-то покислее полюбившихся на Земле лимончиков, впрочем, подначивать благородного рыцаря, высмеивая высокие душевные порывы, не стал. Только коротко позвал:

— Если вы все решили, то пошли дальше.

— Мы? А ты, Аш, разве не хочешь найти Арку и Мост? — наивно захлопала ресницами Оля.

— Кобылица, я живу не ради хочу! — на миг, прежде, чем раствориться в зарослях, устало прикрыл глаза сейфар. — И сначала мне следует разобраться с «должен». Я не хочу ничего загадывать или обещать наперед, чтобы не пришлось нарушать данное слово.

— Он хороший воин. Его клинок пригодился бы, — честно, вопреки любому предубеждению или скрытой ревности отметил Ламар, занимая замыкающую позицию.

Тропинки в нужной стороне теперь не было, но, к счастью, подлесок оказался редким. Так что этот регион Фодажа не отличался повышенной непроходимостью. Тут встречались лишь кустарник, гибкие ветви которого, с широкими листочками, напоминающими сизый орешник, да компактные агломерации кустов с глянцевитыми мелкими листиками и бледно-красными ягодками. Ядовитыми, как серьезно намекнул Коренус всем особо голодным любителям пробовать флору заколдованных лесов на зубок или на нюх.

Деревья походили на сосны, вот только пушистые хвойные лапы у них были откровенно синего цвета и шли они не перпендикулярно стволу, а под наклоном вверх, вроде как у елей наоборот. Но смола поблескивала на солнышке вполне знакомо, и запах ее ностальгически напоминал о сосновых борах.

«Если закрыть глаза и нюхать, то можно вообразить, что я снова дома», — подумала Оля, зажмуриваясь и улыбнулась.

Звук, раздавшийся наверху, разом убедил девушку в ошибочности выводов. В сосновых борах на плесе, где любила бродить землянка, никто и никогда не включал перфоратор. Ой, однако, и в здешних краях это сделать тоже было некому. Оля запрокинула голову, в попытке обнаружить источник звука и распахнула от удивления рот. А потом закашлялась и принялась отчаянно тереть глаза.

— Совсем сдурела, на долбежника заглядываться стала! — только покачал головой Аш, отцепляя с пояса флягу с водой и помогая девушке промыть глаза.

Оля на всякий случай отошла подальше от продолжающего трудиться, как ни в чем не бывало, местного перфоратора, проморгалась и прополоскала рот. Ламар заботливо изучил очи любимой и заверил ее, что ни одной соринки не осталось!

— А зачем он дерево сверлит? — снова встав в строй, поинтересовалась девушка, нет-нет, да и оглядываясь через плечо на живую диковинку.

Создание сие было настолько странным, что землянка затруднилась сказать зверь оно или птица, а может и вовсе что-то, не подпадающее под известную классификацию. Нос или клюв был длинным, узким и штопорообразным, походящим на дрель со сквозным отверстием. Перьев или шерсти в доступном для опознания виде на долбежнике тоже не было, он был буровато-серым, как крупный клочок мха, свисающий с ветки, и столь же неопрятным. Глазки проблескивали золотистыми крапинками где-то в недрах мха.

— Из-под коры жуков и личинок достает, как тут все съест, на другое дерево перепрыгнет, — поведал Коренус о мотивах поведения местного «дятлообразного». Впрочем, сам задирать голову и искать сородичей любителя запорошить глаза не стал.

— Мы как-то с Камелитом поймали долбежника в лесу и запустили его на чердак в мансарде учителя фехтования, — довольно заухмылялся Ламар, припоминая детские проказы.

— Жестокая была шутка, мой мальчик, — поджал губы магистр, пряча улыбку из солидарности к коллеге по учительскому цеху. — Бедный педагог уверился, что у него стучит в голове по вечерам и требовал от лекарей излечить недуг! Хорошо еще, горничная решила на чердаке уборку устроить, а то бы несчастного так и пичкали зельями.

Рыцарь в ответ на сетования Коренуса ухмыльнулся еще шире и пожал плечами. Стыда за свои детские проказы он не испытывал ни малейшего. Оля представила ежедневные упражнения живого перфоратора над головой и посочувствовала незнакомой жертве Ламара. Тот, кто живет в многоквартирном доме, слишком хорошо знает, как действует на нервы непрекращающийся шум. Особенно по ночам.

Но в Таравердии, скорее всего, проблема ночного шума не стояла настолько остро, чтобы классифицировать проказу двух юнцов как злостное хулиганство. Хотелось бы думать, что учитель не маялся от долбильщика долго.

Оля призадумалась и, механически переставляя ноги по ковру из бледно-голубой, какой она становилась после падения с деревьев, хвои, не сразу заметила, что земля вздрагивает. Вот ее спутники колебания почвы просекли сразу и приостановились, настороженные.

— Землетрясение? — выдохнула девушка, не зная, стоит ли бояться.

Когда-то Оля читала, что пережить этакое стихийное бедствие на открытом воздухе не очень страшно. Падать-то на голову нечему, а если сам на ногах не удержишься, так всегда встать можно! Те же деревья, к примеру, настолько глубоко сидят корнями в земле, что не выворачиваются почем зря и не заваливают несчастливых путников.