Книга У алтаря любви - Дорин Оуэнс Малек

– Кто этот раб? – продолжал задавать вопросы Сура.

– Ее телохранитель, галл. Его зовут Вериг.

– Чем ты можешь подтвердить это обвинение? – потребовал ответа Сура.

– Опросите рабов из дома Сеяна. Я уверен, они видели больше меня.

Сура скривил губы и дал знак гладиатору отойти.

– Унесите его отсюда, помойте и отправьте домой, – приказал понтифик.

Гладиатор кивнул.

– А ты придешь завтра в полдень на слушание дела. Возможно, понадобятся твои показания.

Как только гладиатор развязал веревки, Парис рухнул ему на руки, и тот вытащил его из комнаты. Когда дверь открылась, стоявшие снаружи стражники отступили, давая им дорогу.

– Еще одно потрясение, – Ливия удивленно заморгала глазами.

– Сексуальными преступлениями занимается гражданский суд. Я сообщу обо всем Марку Антонию, и следующая сессия сената обсудит этот вопрос. Слышал, что сенат будет заседать в зале, рядом с курией, пока не отремонтируют зал ассамблей, – Сура отодвинул стул и поднялся, качая головой: – Хорошо, что Каска покинул страну. Если он не погиб в результате поражения мятежа, то это известие убило бы его точно: обе внучки, одна – опозоренная и беременная весталка, вторая – прелюбодейка раба-варвара, – древний род Каски погряз в грязи.

– Мы по-прежнему не знаем имя любовника Юлии, – напомнила ему Ливня.

– В соответствии с законом в случае беременности жрицы-весталки она привлекается к суду, даже если имя мужчины не выявлено. Факты говорят сами за себя. Если беременна, то нарушила клятву чистоты и невинности. Хотелось привлечь к публичному суду и мужчину, чтобы предотвратить такие несчастья в будущем.

– Смерть Юлии поможет этому, – тихо произнесла Ливия.

Сура сурово взглянул на нее.

– Не надо ей сочувствовать. Она нарушила священную клятву. Вы читали летописи и знаете, как редко такое случалось со времени этрусских царей. И должен вам сказать, что совсем недоволен, что суд будет под моим председательством.

Ливия восприняла это, как обвинение.

– За Юлией хорошо наблюдали, – заметила она.

– Очевидно, недостаточно хорошо – вы разрешали ей регулярно посещать дом, который, как видно из последних показаний, является притоном разврата.

– Что! – Ливия уставилась на понтифика.

– Вы слышали, что сказал врач: сестра Юлии Розальбы состоит в противозаконной любовной связи с рабом, и вы разрешали Юлии посещать ее.

– С единственной целью встречаться с врачом, понтифик!

– Вам нужно было приглашать врача в атрий.

– Вы знаете, что это против правил.

– Но вы же пригласили в атрий двух врачей, когда Юлия упала в обморок.

– Она потеряла сознание и не могла идти, – горячо возразила Ливия, испытывая негодование, что ей приходится защищаться. – И я не считаю себя начальницей тюрьмы. Мои женщины считают за честь оказанное им доверие и с восторгом исполняют свой долг.

– Одна из ваших женщин, очевидно, не испытывала этого восторга, – оборвал ее понтифик.

– Это несправедливо… – начала Ливия.

– Достаточно, Ливия, – закончил Сура, желая прекратить дискуссию. – Ссора между нами не решит спора. Это сделает публичный суд над этой заблудшей весталкой, который состоится завтра.

– А вы займетесь вторым делом, касающимся госпожи Сеяны? – натянуто спросила Ливия, все еще испытывая жгучую боль от его упреков.

Он наклонил голову.

Ливия покинула резиденцию, не произнеся больше ни слова.

* * *

Септим уже собирался отправить рабов на поиски Марка по всему городу, как в гостиной появился Кастор и доложил, что центурион Деметр ожидает его в атрии дома Гракхов.

Септим поблагодарил его.

– Проведи его сюда, а затем, пожалуйста, оставь пас одних.

Кастор, поклонившись, вышел, а Септим, подождав, пока за ним не закроется дверь, схватил друга за плечи.

– Ради всех богов, скажи, где ты был? – потребовал он ответа. – Я ищу тебя по всему городу.

– После обеда дежурил, а затем пришел прямо сюда, – ответил Марк.

Септим изучающе посмотрел ему в лицо.

– Мне уже все известно, – тихо произнес Марк. – А как ты узнал об этом?

– Отцу рассказали в сенате – об этом только и говорят. Ему неизвестно, что это за весталка, но когда я услышал, сразу понял.

– Твой отец дома? – поинтересовался Марк. Септим отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Мне необходимо воспользоваться его библиотекой, и совсем не хочется, чтобы кто-то заглядывал через плечо.

– Библиотекой? Для чего?

– Ведь до того времени, как он стал сенатором, был адвокатом, не так ли? – нетерпеливо произнес Марк. – У него должны сохраниться копии религиозных законов, которыми будет пользоваться понтифик на суде.

– А разве это поможет тебе?

– Еще не узнаю, пока не прочитаю кодекс. Пошли. Септим провел его в библиотеку, находившуюся в задней части дома, и отступил в сторону, когда Марк стал изучать бирки с надписями на нижних полках.

– Откровенно говоря, удивляюсь, что ты сейчас не атакуешь резиденцию понтифика и не рубишь головы охранникам Юлии, – проговорил Септим.

– Таково было мое первое желание.

– И кто остановил тебя?

– Получил хороший совет от неожиданного источника, – сухо ответил друг, извлекая с полки пергаментный свиток.

– Что это значит?

– Неважно, – отозвался Марк, развернув пергамент, просмотрел его и положил на место.

– Ты советовался с сестрой Юлии? Сегодня она собирала в доме лучших адвокатов. Возможно, ей они что-то посоветовали.

– Нельзя идти туда. Если меня увидят там, то ее тоже могут привлечь к суду, – вероятно, Сура уже установил наблюдение за домом.

– За что ее привлекать к суду? – потребовал ответа Септим. – Марк, что ты задумал?

– Мне здесь и половины не попятно, – пробормотал Марк, не обращая внимания на вопрос друга и пытаясь прочитать еще один пергамент. – Твой отец пишет, как курица лапой.

– Это не его почерк, – пояснил Септим. – Писал раб.

– Не знаешь, где у него лежат религиозные законы? – спросил Марк, приподнимаясь на цыпочки и заглядывая па верхние полки.

Септим пожал плечами.

– Почему не знаешь? – Марк снова наклонился к нижним полкам.

– Не особенно увлекаюсь чтением, – иронично заметил Септим, но Марк не обратил на это никакого внимания.