Книга Дом потерянных душ - Евгения Кретова

– Звездочку на погоны хочешь? – вместо приветствия спросил.

Прислушался, как прошелестело в динамиках. Громов откашлялся:

– Рассказывай, чего там у тебя.

Макс ухмыльнулся и назвал адрес:

– Мумифицированные останки ребенка. Приезжай с криминалистами, короче.

Макс перевел взгляд на Аделию, поймал ее испуганный взгляд и кивнул.

⁂

Громов появился в гостиной, тихо выругался и сел в кресло напротив притихшей Аделии – девушка по-прежнему куталась в плед, грела руки об очередную кружку чая, заботливо поставленную перед ней Кариной. Поджав ноги, устроилась на диване, Макс устроился рядом.

– Как я понимаю, смысла спрашивать, как вы нашли тело и какого вы туда полезли, нет? – он перевел взгляд на Макса.

Тот пожал плечами:

– Отчего ж, спроси. Криминалисты будут читать вместо бульварного романа.

Громов чертыхнулся, поморщился:

– Хренушки тебе, а не литературная слава, Александров. Я уже написал, что затеяли ремонт…

– Да, мы такие затейники, ремонт только в семь утра первого января и затеваем, – Макс потянулся, положил руку на плечо Аделии и многозначительно посмотрел на Громова. Тот мрачно вздохнул:

– Знаешь, я не такие странности в протоколах встречал. Но готов выслушать от тебя версию пореалистичнее…

– Не, твоя сойдет вполне.

Криминалисты занесли черный пакет с телом: Аделия сжалась. Громов проследил за ней взглядом, пояснил:

– Новорожденная девочка, естественная мумификация. Предполагаем, что рождена недоношенной, но жизнеспособной. По крайней мере по внешним признакам. Причину смерти пока установить нельзя, будут работать патологоанатомы… Но пролежала она здесь очень долго…

– Как долго? – Аделия посмотрела на него.

Громов пристально изучал ее. Но вопросы, мучившие его, задавать не стал.

– Лет восемьдесят. Или около того… Ткань сорочки, в которую она была завернута, истлела, но сохранилась бирка в шве. Похоже, что 1941. Дата изготовления. Но это все на глазок говорю, опираясь на опыт и чуйку криминалистов, без экспертизы точнее не скажу.

– О, Господи… – Аделия отшатнулась, прикрыла рот рукой.

Громов порывисто встал:

– В таких делах лучше не к господу взывать, а к хозяину преисподней, – мрачно посоветовал. Посмотрел на Макса: – Так, мы закончили. Вы оба будьте на связи. Погреб не трогать, ничего не зашивать. Возможно, потребуется дополнительный осмотр места происшествия…. В общем, Макс… Сам все знаешь.

Капитан кивнул.

Громов покосился на кухню, где приглушенно переговаривались родственники Макса, спросил:

– Ты там с выписками-то разобрался?

– Разобрался…

Громов удивленно вскинул голову:

– Что и воровайку своего вычислил?

– Вычислил.

– Угу. То есть помощь тебе моя не нужна? А то я могу шугануть при необходимости.

Макс покачал головой:

– Да не, я сам уже.

Когда Громов скрылся в коридоре, Аделия прошептала:

– Она заранее знала, что задушит девочку. Заранее приготовила ей могилу. И задушила свою внучку. – Девушка повернулась к Максу. – Она назвала ее Анечкой. И задушила.

Капитан взял ее руки в свои.

– Все, успокойся. Ты выполнила просьбу призрака, имя ее узнала. Выдохни. А то так с ума сойти можно… Хочешь, отвлеку тебя веселой историей? Выписки-то мои спалили!

Он показал пальцем на обожженные клочки бумаги в камине. Аделия ахнула:

– А как же? А что же ты Громову сказал, что все нормально.

– Так все и есть нормально, – он полез в задний карман джинсов, достал блокнот, потряс им: – Я ж тоже не дурак, я все нужное выписал.

– И кто?

Макс лукаво ухмыльнулся:

– Погоди. Сейчас будет цирк и кони.

Поцеловал ее в губы, оправил футболку, распрямился. И крикнул, вложив в голос начальственный гнев и недовольство:

– Эй, народ, а кто мои документы спалил?! – виртуозно вытащил из золы обгоревшие обрывки и положил на столик перед Аделией. Подмигнул.

Девушка удивленно уставилась на него, перевела взгляд на подтягивающихся в гостиную родственников: Геннадий и Александра, Дмитрий и Иван зашли с улицы – запирали ворота за уехавшими машинами следственного комитета и криминалистов, сверху спустились потрёпанный вчерашней пьянкой и мрачный Данила с женой. Последними на кухню зашли Светлана с Риммой.

– Че орешь? – Данил поморщился, плюхнулся в кресло и вытянул ноги. Икнул.

– Я спрашиваю, кто документы сжег? – Макс кивнул на разложенные перед Аделией обрывки: они выглядели так, будто он пытался их склеить.

– А что это? Что-то важное? – его отец приблизился, посмотрел на бумаги. С недоумением перевел взгляд на сына.

Макс раздраженно кивнул. Аделия в который раз обратила внимание, с каким актерским азартом он играл роли. Вот сейчас.

– Да, важное. Я вчера упоминал, что это распечатки выписок с ваших банковских карт.

Отец раздраженно повел плечом:

– Я уже говорил тебе, что не одобряю эти твои игрища в Шерлока Холмса, – отец отошел, направился к выходу.

– Не одобряй. Но вор находится в этой комнате. Смотрит сейчас на меня честно, уверенный, что замел следы, и что никто ничего не найдет. Потому что выходные. А за это время он перепрячет деньги надежнее. – Он отошел к камину. – Вчера я упомянул, что на этих распечатках есть данные о воре. И специально оставил их в гостиной. Чтобы вор на них отреагировал. Забрал их, уничтожил. Потому что ни для кого другого они никакой ценности не представляли.

– Точно, Эркюль Пуаро… недоделанный, – проворчал Данила, потянулся к графину с водой. Плеснул в стакан и выпил залпом.

Макс равнодушно наблюдал за ним.

– Есть такое. Ты, Данил, кстати, был моим первым подозреваемым, – он с удовольствием наблюдал, как брат прыснул водой, закашлялся.

Марина неодобрительно покосилась на Макса, постучала мужа по спине. Пробормотала:

– Совсем уже рехнулся, Макс?

– Ничего не рехнулся! – Александра оживилась. – Он постоянно к Генке цепляется, как узнал, что вы нам квартиру оставили, все обиженным себя считает. Вот и отомстил!

Дмитрий помрачнел:

– Данил, это правда?

Парень рассеянно растер переносицу, усмехнулся:

– Я знал, что вам как бельмо на глазу. Вечное напоминание о том, что одна семью разрушила, другой бросил беременную жену. – Он зло щурился, сжимал и разжимал кулаки. – Я всегда для тебя был чужим. Приблудышем. Генка – твой, ты его вырастил, пеленки ему менял. А я так, мимо проходил… И не надо сейчас рассерженную добродетель разыгрывать. Потому что я считаю, да, действительно считаю, что Генке достается не в пример больше.