Книга Магия черная, магия белая - Елена Хорватова

И Кика пропела хорошо запомнившиеся ей строки из репертуара лешего Мелентия:

Венчала нас полночь средь мрачного бора;

Свидетелем были туманное небо

Да тусклые звезды;

Венчальные песни пропел буйный ветер

Да ворон зловещий;

На страже стояли утесы да бездны;

Постель постилали любовь да свобода!

– Это же Даргомыжский, – удивилась Маргоша.

– Конечно, не Пупкин какой-нибудь, у Мелентия хороший, классический вкус. Песенок вроде «Ты целуй меня везде» он петь никогда не станет, особенно при дамах… Погоди, вот он присмотрится к тебе издали, пообвыкнет и непременно представится. Посмотришь, какой это оригинал.

«Похоже, Клеопатру со старым лешим связывают особо нежные отношения», – подумала Маргоша. Что ж, будь ты хоть нимфа, хоть ведьма, а одиночество все равно не сахар…

ГЛАВА 31

Когда хозяйка и гостья уселись пить чай с медом, Маргарита осмелилась спросить Кику про мраморное изваяние в углу.

– Красивый юноша, – кивнула она на статую. – На Аполлона похож. Это твой знакомый или просто память о прошлом?

– Ой, – зарделась Кика. – Это такая память, такая… Это моя первая любовь… Амфиктион.

Маргоша тут же вспомнила, что и у нее в старом альбоме припрятаны две-три фотографии, на которых запечатлен красивый семнадцатилетний мальчик. Что и говорить, в нынешние времена хранить память о первой любви проще, по крайней мере не надо таскать за собой по свету мраморное изваяние, чтобы не забыть любимые черты.

– Это была такая трагедия, – рассказывала между тем Кика. – Я полюбила его безумно, просто безумно. А он на мое чувство не ответил…

– Такое случается, – посочувствовала Маргоша, которой была по собственному опыту хорошо знакома боль отвергнутой любви.

– Да, но он оскорбил меня. Я решилась объясниться, а он… он… назвал меня болотной змеей. И заявил, что никогда не полюбит существо, в жилах которого вместо горячей крови течет холодная болотная жижа… Это было так обидно! Я была совсем юной нимфой, наивной, восторженной, влюбленной – и вдруг мною пренебрегают с такой жестокостью! Я пролила много горьких слез и даже пыталась утопиться в собственном болоте… И солнцеликий Аполлон решил наказать моего обидчика. Тогда так было принято – боги часто мстили людям, если те отвергали любовь. Божественный дар любви следовало принимать с благодарностью, а не глумиться… Представь себе, я и ахнуть не успела, как мой Амфиктион обратился в мраморную статую. Такой ужас! Я просила Аполлона пощадить бедного юношу и вернуть ему человеческий облик, но заклятие оказалось слишком сильным. Аполлон, когда в сердцах, такого мог натворить, что потом и сам разобраться был не в состоянии…

– А я думала, что это Аполлон и есть, – сказала Маргоша, разглядывая несчастного Амфиктиона.

– Да у Аполлона все, к чему бы он только ни притронулся, выходило похожим на него самого. Он ведь такой самовлюбленный был. Вечно ощущал себя центром мироздания. Первый парень на деревне, как у вас говорят.

Маргоша представила Аполлона первым парнем на деревне, в картузе, с гармошкой и сильно подшофе, и чуть не прыснула от такой картины. Но, к счастью, удалось сдержаться: смех сейчас был бы совсем не уместен. Кика чуть не плакала, предавшись воспоминаниям о своей юношеской трагедии.

– Я-то думала, что заклятие в конце концов сойдет на нет, – продолжала она свой горький рассказ. – Не вечная же в нем сила! Рассосется рано или поздно. Но тысяча лет прошла, другая прошла, уже третья тянется, а Амфиктион, бедняга, все в мраморе… И ведь статую-то без присмотра не оставишь. Это теперь к античным скульптурам с почтением относятся, по музеям их разобрали, по частным коллекциям… А в прежние времена могли и разбить, и в море сбросить, и в землю зарыть. Вот представь – вернется Амфиктион к человеческому облику, а кругом земля или пучина морская! Я и берегу изваяние, ухаживаю за ним, мою, слежу, чтобы не треснуло. Иногда мягкой щеткой ему руки-ноги массирую, поди, затекли за тысячелетия… А если все-таки оживать начнет, его подготовить к встрече с современным миром нужно. Это у меня цивилизация на глазах развивалась, я уже пуганая, а он, бедняжка, в древних Афинах окаменел, а теперь, если очнется, двадцать первый век иной эры на дворе, другая страна, другие нравы, привычки, язык; наука развилась так, что вообразить невозможно: электричество, телевидение, автомобили, самолеты, компьютеры, освоение космоса опять же… Какой шок у бедняги будет! Спятить можно без предварительной психологической подготовки… Потому я здесь его держу – все-таки тут покой, уединение, ему проще будет в себя прийти. Ну ладно, заболтала я тебя. Ты отдохни с дороги. Пойдем, я покажу тебе твою комнату…

Кика встала, приглашая Маргариту за собой, и снова замурлыкала старинный романс, перенятый у лешего-меломана:

Чем тебя я оскорбила,

Ты скажи мне, дорогой!

Тем ли, что я не таила

Нежных мыслей пред тобой…

Наверх, где располагались гостевые спальни, вела витая деревянная лестница с резными перилами. Вообще домик на болоте, снаружи казавшийся одноэтажным и весьма скромным по своим размерам, внутри был довольно просторным (видимо, имели место обычные магические штучки с пространством – так называемый эффект пятого измерения, когда постройки изнутри оказываются намного просторнее, чем снаружи).

Комната, которую гостеприимная кикимора предоставила в распоряжение Маргариты, была очень уютной. Светлая мебель из натуральной сосны, красивая керамика, на полу пушистый ковер с простым рисунком, на стенах картины, авторство которых явно принадлежало хозяйке дома.

Маргарите редко приходилось видеть подобные интерьеры в загородных домах своих знакомых – дачи традиционно принято обставлять теми вещами, что уже не нужны на городских квартирах, и о гармонии интерьера подмосковных резиденций редко кто заботится. Интерьер получается таким, какой бог пошлет, если под одной крышей собрать старый комод покойной бабушки, матрас, установленный для устойчивости на кирпичи и прикрытый тронутым молью пледом, потертый кухонный уголок, от которого так удачно избавились соседи, обновив свою кухню, два-три изрядно послуживших холодильника, пожертвованных родственниками и друзьями, и еще вполне приличные офисные стулья, списанные на работе у племянника… Невесть откуда взявшаяся репродукция васнецовской «Аленушки» в деревянной рамке служит последним штрихом и, так сказать, данью изящному.

Правда, в последнее время богатые люди в массовом порядке стали приобретать дорогую обстановку для своих роскошных дач и загородных коттеджей, завозить туда не просто старье, а ценный антиквариат, приглашать специалистов по дизайну и даже выписывать их из-за границы для консультаций, но в таких местах Маргарита не бывала – среди ее друзей даже самых плохоньких олигархов не водилось. И избушка кикиморы в глазах начинающей ведьмы представала этаким сказочным теремом.

Воздух здесь, несмотря на близость болот, казался упоительно свежим, просто пьянящим, особенно по сравнению со смогом московского центра. Маргарита умылась и уже собралась прикорнуть на кровати, от которой сладко пахло цветами, травами и медом, но вспомнила об одной важной вещи – о безопасности – и поспешила вниз, к хозяйке.