Книга Контракт на мужа - Марина Ли

— Я Йонасу так и сказала, мол, дайте мне только выбраться отсюда. — В запале заломив руки, Брошка обежала вокруг скамеечки, на которую я, войдя, присела, и пошла на второй круг. Я неотрывно следила за ней встревоженным взглядом. — Я этого оплодотворителя с феромонами из-под земли достану и не гвоздиками, нет. Я ему степлером яйца к ху… — Осеклась виновато, но быстро исправилась:

— Художественной штопкой к наследству присобачу. А он ржёт, как конь. Вороной. Говорит, что в круглых мирах магия вообще плохо работает, даже природная, как у инкубов. И что всё, что там у нас случилось… Вроде как на добровольной основе. Как будто я ему поверила, ага… Сливка! — Переключилась на жалобный тон. — Йонас сказал, что мне теперь до родов тут жить, потому что он мне прямой доступ к инкубам без проблем только тут обеспечит, мне ведь теперь без них никак. Либо я погибну, либо детей потеряю. Им оказывается магия постоянно нужна… Я бы этой Аглае памятник поставила за то, что она нас сюда перекинула. Прикинь, если б не она? Кранты бы мне уже были… О чём это я? А!.. Про магию. Лучше всего малышне магия рода подходит, но раз взять её негде, подойдёт любая. Злюковская вот, например, отлично подошла… Как думаешь, Сливка, согласится он, по-родственному, так сказать, донором магии для наших мелких побыть. Недолго. Уже меньше, чем полгода осталось.

Очень кстати мне вспомнился утренний разговор. Интересно, Эл сильно обрадуется, когда узнает, что я к нему вместе с Брошкой перееду? Втроём мы в нашей квартирке точно не поместимся…

— А ещё нужно литературу специальную почитать. Вроде «Всё, что вы хотели знать об инкубах, но боялись спросить». Или «Инкубы от рождения до года»… Велька, мне так страшно — сил нет. Я, по-моему, вообще ничего и никогда так сильно не боялась.

* * *

Постепенно Бро успокоилась. Я не тешила себя мыслью, что навсегда, но хотя бы на время она смогла позабыть о своих страхах и немного расслабиться. Не знаю, что помогло, мои просьбы или рассказ о маленьких злючатах, с которыми я познакомилась благодаря Элару.

— Они самые обыкновенные дети, — делилась я своими впечатлениями. — Любопытные проказники и хитрецы. Живые, весёлые, искренние. Ничем не отличаются от наших интернатовских. Разве что не озлобленные и уверенные в себе. Ну, подумаешь, инкуб! Относись к этому проще. Будем думать, что их папаша не из другого мира пришёл, а турист откуда-нибудь из Америки.

— Из Гваделупы, — исправила меня Бро и пояснила, заметив моё удивление:

— Гваделупец — хорошее слово. Приличное, а звучит как ругательство. Так и буду мелким говорить, мол, папашка ваш, мальки, ещё тот гваделупец. Мозги мне набекрень свернул — и поминай, как звали… Хотя…

— Что?

— Как звали, я тоже не припомню. По-моему, он и не говорил.

Брошка, откинувшись на спинку скамьи, задумчиво почесала бровь.

— Гвадалашарка я полная, Сливка. Никак поверить не могу, что со мной это взаправду происходит…

— Боишься проснуться?

Сестра повернула голову, чтобы как следует рассмотреть моё лицо, а потом смешно сощурилась и подозрительным тоном поинтересовалась:

— Сливка, ты когда успела так повзрослеть?

И пока я смеялась, не зная, что ответить на это заявление, в садик вышел Йонас. Седые брови на чёрном лице изогнулись удивлёнными коромыслами, когда глава местного родильного отделения увидел меня.

— А ты что тут делаешь? — спросил он. И голос его прозвучал, скажем так, не очень дружелюбно.

Я растерялась. Брошка, кажется, тоже. Всё дело в том, что с тех пор, как она здесь очутилась, не прошло и дня без моего визита к ней. Да меня даже больничный сторож пускал на территорию без часового допроса (откуда-куда-зачем?) и анализа крови.

— Вы же разрешили, — вежливо напомнила я. К тому, что в Славое почти все повально друг другу тыкали, я привыкла, но сама на эту манеру общения пока не сумела переключиться. Многих это раздражало. Вот и Йонас после моих слов скривился, как если б я ему под нос раздавленную лягушку сунула и, с моей точки зрения, безосновательно возмутился:

— Но не сегодня же!

— А что у нас сегодня? День равнодушия к близкому? — беззлобно поинтересовалась Бро, впрочем глядя при этом воинственно.

— Видимо, да, — после короткого замешательства ответил Йонас. — Бронислава, вас уже заждались. А о вас, Велислава… — Этот внезапный переход на «вы» почему-то прозвучал, как оскорбление. — … я был лучшего мнения. Не смею задерживать.

— Какая муха его покусала? — спросила я у Бро, когда разгневанный врачеватель удалился так же внезапно, как появился.

— Чтоба я знала… — ответила сестра. — Но обязательно узнаю, можешь не сомневаться.

— Так я побегу тогда? Мне ещё нужно кое-что сделать по открыткам сегодня.

— Беги. — Бро зевнула. — У меня тоже дел выше крыши. Процедуры, потом обед, потом придётся валяться до ужина. Не покладаючи рук… Но завидуй лучше молча, не порть мне карму.

Мы распрощались, и я вышла из лечебницы. Огляделась в поисках дежурного маголёта и несказанно удивилась, когда мой взгляд наткнулся не на нагловатого парня, который подозревал меня в топографическом идиотизме, а на Августа, стражника, с которым я познакомилась в один из первых своих дней в Славое.

Я подошла к парню, который с хмурым видом стоял у очередного летающего гроба.

— Привет. — Улыбнулась. — А ты что здесь делаешь? Я думала, за мной дежурный прилетит.

— Думала она, — передразнил Август. — А ты умеешь?

Я приподняла брови, не зная, как реагировать на столь очевидную агрессию. Сначала Йонас, теперь ещё и этот…

— У тебя месячные что ли? — спросила я. — Чего ты рычишь без причины?

— Это я без причины? — Он даже задохнулся от возмущения. Того и гляди начнёт тунику на груди рвать. — Это ты по карьере хорошего мужика потопталась, а теперь и вовсе живым его в землю закапываешь. Поди и на могилку сплясать придёшь.

Я от греха подальше сцепила руки за спиной и на удивление спокойным голосом предложила:

— Нет, мы, конечно, можем продолжить оскорблять друг друга. И ничем хорошим это, могу тебя заверить, не закончится. Либо ты нормально и без истерик объяснишь мне, что происходит.

Август недоверчиво сощурился.

— Так он не сказал тебе что ли?

— Кто?

— Элар.

Сердце болезненно сжалось, а внутренний тревожный голосок, умолкнувший было на время общения с Брошкой, взвыл с небывалой силой.

— И о чём он мне не сказал?

Голос на последнем слове дрогнул, и Август, внимательно ко мне присмотревшись, смущённо провёл рукой по волосам.

— Вот же Цербер… Извини. Я думал, ты знаешь. Совет собрал Каменный трибунал. Собираются судить Эла за превышение полномочий и злоупотребление властью. Твоя бы помощь здорово пригодилась. Не знаю, почему он тебе не попросил.