Книга Замуж – никогда - Таня Винк

На следующий день после дня своего рождения Аня получила аттестат зрелости и сразу пошла к Розе Францевне… А в начале августа они с Женей уже нашли квартиру возле рынка. Уезжая из ненавистного дома, Аня заглянула к тете Оле.

— Приходите ко мне, не забывайте, — сказала женщина, в ее глазах стояли слезы, — вы очень хорошие дети, очень… Будьте счастливы.

Аня обняла тетю Олю и почувствовала странную щемящую боль в сердце…

Шурка в жизни Ани и Женьки больше не появилась, она будто в воду канула. Вернее, она канула в тюрьму — ее осудили на три года за мошенничество. И ее подругу-нотариуса тоже посадили — она давно темными делами занималась. Аня думала, что им с братом вернут деньги за гараж и машину, но этого не произошло. Ну и ладно, после всего пережитого надо быть благодарными за крышу над головой.

Спустя несколько лет, ранней осенью, Аня встретила на улице Галку с парнем, они шли ей навстречу. У Ани внутри все похолодело, а Галя вдруг повернула к ней лицо и как зашипит:

— Чтоб ты сдохла!

Аня отпрянула в сторону, а затем, ничего не замечая, бросилась в ближайшую арку. Остановилась, прижалась лбом к холодной стене и заплакала. Ей было страшно, очень страшно. Когда-то ее бабушке бросили в лицо: «Чтоб тебя рак съел!», и она умерла от этой болезни.

Наплакавшись, Аня на ватных ногах добрела до скамеечки во дворе и села, подставив лицо солнышку. Оно пригревало все сильнее, и все сильнее Аня верила в то, что больше никогда в ее жизни не будет мрака, а будет только солнышко. Больше никогда ни один человек из прошлого не сможет сделать ей больно — она победила прошлое. Только что… Окончательно! Она говорит ему спасибо за то, что оно было именно таким, ведь без него не было бы ее теперешней, настоящей. Спасибо за непонятное, бесчеловечное, несправедливое, дикое время. Спасибо Галке за то, что захлопнула калитку у нее перед носом. Спасибо отцу за то, что она так рано увидела черную сторону жизни и теперь знает цену белой стороне. Спасибо маме за… за все плохое и хорошее. Спасибо за то, что она, Аня, не бегала с девчонками по двору, не прыгала через скакалку, а защищала брата.

Только за одно она не поблагодарит — она боится любви. Потому что любовь… Любовь сгинет. Обязательно. И оставит боль в душе.

А что такое боль, Аня знает… Ох, как знает… С ней, черт возьми, живешь, дышишь, ешь, разговариваешь и смотришь на мир. Она не отпускает ни на секунду, ни во сне, ни наяву. Как ядовитая змея, вползет в уши, глаза, сердце, и уже не кровь потечет по артериям и венам, а боль. Она как лед в стакане с виски разбавляет даже самую маленькую радость, чернит счастье, сеет в душе сомнение, недоверие и заставляет замечать вокруг только плохое. Она капризна — стоит тебе повернуться лицом к прекрасному, и она шепчет с обидой, укором и слезами: не забывай меня, не забывай… Ты не забываешь и, сам того не понимая, видишь лишь ее проявления. Замечаешь только хмурых людей, наполненные безысходностью глаза, спины, согнутые под тяжестью жизни, и не осознаешь, что это ловушка, что это пища для твоей боли. И вдруг оказывается, что тебе эта пища по душе. И… И наступает конец ожиданию счастья — больше ты его не ждешь! Ты уже не можешь существовать без боли, словно это воздух и солнце. Она становится необходимостью, и скоро тебя вообще не станет, будет только боль, с помощью которой тобой можно манипулировать — ведь только ради этого родные и близкие унижали тебя и вбивали в голову, что ты никто…

«Так пусть они уйдут в прошлое, эти родные и близкие!» — думала Аня, уверенно поднимаясь с братом по лестнице в их квартиру. В их крепость. В их тихую гавань во всей необъятной вселенной…

Глава 11

— Вот и вся наша история, — глядя в окно, тихо сказала Аня и только сейчас почувствовала, что Дима поглаживает ее по руке.

В его глазах было столько сочувствия и страдания, что Аня схватила его руку и крепко ее сжала. Дима обнял девушку за плечи, поцеловал в висок и шепнул:

— Я люблю тебя…

— Хм… Анна… Значит, твой отец жив… А где же он? — поинтересовалась Татьяна Яновна. В ее голосе звучало недоумение.

— Уехал. Кажется, в Донецк, — ответила Аня.

— Кажется? М-да… Не знать, где живет родной отец, и не искать его — это ненормально. — Она буквально выплевывала каждое слово.

Повисла тишина. Татьяна Яновна выразительно пожала плечами и поднялась на ноги.

— Это уже слишком.

Гордо держа голову, она направилась в коридор.

— Что — слишком? — бросил ей вдогонку Женя.

— Все, — ответила она, не оборачиваясь. — Дима, ты меня проводишь?

— Да, — ответил Дима и снова поцеловал Аню. — Я знал, что у тебя есть тайна, но не думал, что такая… — Он смотрел на нее широко открытыми глазами. — Ты не представляешь, как я люблю тебя, моя девочка… — Он крепко обнял ее. — Я скоро… Женька!

— Что?

— Пойдем в кино?

— Пойдем! — довольно хмыкнул Женя.

— Вот и отлично… — Дима встал. — Я вернусь через двадцать минут.

Дима действительно вернулся через двадцать минут, и за это время Аня почувствовала, будто сбросила тяжелый груз и ее тело стало легче. Ей стало свободнее двигаться и дышать, кровь быстрее побежала по венам, тело обрело упругость, гибкость. А душа… в ней вспыхнуло что-то яркое и теплое!

Они шли в кинотеатр, Женька посредине. Шли и болтали обо всем, кроме того, что всего полчаса назад произошло у них на кухне. И потом они об этом не вспоминали, потому что, обретя слова, оно покинуло сердца Ани и Женьки и исчезло. Исчезло навсегда, в который раз доказав: душевную боль нельзя держать в себе.

Дима ни слова не сказал Ане и Жене о том, какую истерику закатила его мать, едва переступив порог собственной квартиры.

— Ты должен расстаться с ней! Немедленно! Она несчастный человек, и все это когда-нибудь аукнется, ой, как аукнется, но будет поздно! — Нервно меряя шагами комнату, Татьяна Яновна подняла указательный палец к потолку.

— Нет, мама, теперь я точно ее не оставлю, — спокойно ответил Дима.

— Тогда ты мне не сын! — Голос Татьяны Яновны разрезал воздух, как удар хлыста.

— Не говори глупостей, — он обнял маму за плечи, — я твой сын, и я люблю тебя. — Он разжал объятия и посмотрел на часы. — Все, мне пора. — Дима чмокнул маму в щеку.

Она посмотрела ему в глаза:

— Я тоже очень тебя люблю, — Татьяна Яновна отошла к окну и сцепила пальцы. — Вот будут у тебя дети, тогда ты поймешь мои страдания. — Она всхлипнула.

— Мама, не нужно страдать, для этого нет никаких причин.

— Есть! — сухо возразила Татьяна Яновна. — Прошлое формирует будущее, а эта девица… — Она сглотнула. — Она выросла в ужасных условиях. — Татьяна Яновна прижала руки к груди. — Пожалуйста, не принимай поспешных решений!