Книга Разведчик Петра Великого - Эдгар Крейс

– Ясное дело, нам и крымчаков хватает на нашу шею, – тяжело вздохнул Фёдор Егорович. – Отодвинуть бы их как-то, чтобы наши купеческие корабли дурной податью не обкладывались и в Османское море свободным ходом бы шли. Но чтобы тебе торговать начать – это с пашой[27] договариваться надо. Ежели без его ведома начать торговлю, то и на плаху легко угодить можно.

– Так за чем дело встало? Давай будем договариваться!

– Договариваться, – усмехнулся Фёдор Егорович. – До него ещё добраться надобно, а это через его помощников прошения отправлять. Челобитную писать и не одну. Мзду давать. А для начала надобно, чтобы тебя в наш римский миллет зачислили, а это уже к первоиерарху обращаться надо. Потом в нашу купеческую семью нужно быть зачисленным. Вот такие калачи у нас получаются. Да и переодеть тебя надобно. Больно ты уж выглядишь для стамбульского люда не по-ихнему. Пришлые здесь так не одеваются.

Алексей Никифорович вспомнил свою молодость, Советский Союз, когда без прописки нельзя было устроиться на работу и даже как-то огорчился. Из-за бюрократической волокиты срывался весь замысел. Небось обойти закон в Османской империи будет намного вреднее для здоровья, чем в Союзе. Видя, как расстроился царский посланник, Фёдор Егорович дружески хлопнул того по плечу своей тяжёлой ладонью и пробасил:

– Да не кручинься ты так! Выполним мы царёв указ! Будешь у меня в подмастерьях числиться! Но людям паши и ему самому всё одно мне придётся за тебя мзду платить, дабы делали вид, что не замечают лишней торговли!

Прошло чуть больше седмицы, и Алексей Никифорович уже бойко торговал модельками деревянных корабликов, которые охотно раскупали своим малолетним чадам богатые жители Стамбула. Не исключено, что несколько таких корабликов «уплывут» во дворец султана со всеми прилагаемыми к ним объяснениями и флагами российского флота. Незнание османского языка было не помехой. Его неплохо заменяло знание персидского, который Алексей Никифорович изучал вместе с Андреем Яковлевичем в рязанском десантном училище. Как говорили тогда: «Язык потенциального противника надо знать!» А если тебя засылают на его территорию для диверсионных действий, то тем более. Османская империя в те времена была плавильным котлом для многочисленных народов Европы и Азии. На базарах Стамбула звучала многоголосая и многоязыкая речь, и Алексея Никифоровича с его странным персидским османцы тем не менее понимали. И никто из покупателей небольших парусных корабликов с символами русского флота не ведал, что покупают модельки из далёкого двадцать первого века, которые друзья доставили в Стамбул через временной портал из Москвы будущего. Они, на удивление продавцов московских магазинов игрушек, просто выкупали все более-менее похожие модели кораблей, а затем в московской квартире Николая всю ночь напролёт прикрепляли распечатанные на цветном принтере бумажные штандарты Петра Алексеевича. А к утру грозная игрушечная флотилия Петра Великого была уже в Стамбуле. С умелым подходом и игрушки умеют воевать. Они незаметно несут имидж чужого, враждебного государства. Подобно болезнетворному вирусу проникают в гуттаперчевые умы детей, закрепляются в нём и остаются там навсегда. Частенько чужеземные игрушки так сильны, что крушат, казалось бы, устоявшиеся умы вполне взрослых людей.

Базары Стамбула – это совершенно отдельная песня. С разноголосицей громко кричащих продавцов, с яркостью красок и запахов, обилием товаров со всех концов света. Николай решил сегодня начать свой поход по городу именно с них. Где ещё можно лучше всего узнать людей города и страны, их мысли и чаяния, как не на обычном базаре. Ведь жители и гости Стамбула ходят на базар не только для того, чтобы что-то купить, но и чтобы пообщаться. Сверить своё настроение с настроением своих знакомых, друзей. На них завязывались знакомства и заключались деловые договора. Заодно бывший опер решил проведать своих друзей, ставших на время его тайными агентами. Нужно было передать им новые комплекты заряженных аккумуляторов для радиостанций. Кроме того, радиосвязь не заменяла визуальный контакт, который был необходим для людей, попавших в чуждую им среду обитания. Особенно это касалось Андрея Яковлевича, который был полностью вырван из одного мира обычаев и правил и без особой подготовки брошен в совершенно отличный мир чувств и понятий – мир ислама и шариата[28], к которому ему приходилось спешно приспосабливаться, а для этого внимательно следить за окружающими его людьми и собственным языком. Нужно было хорошо подумать, прежде чем что-либо произнести. Благо от дервишей не требовалась быстрая речь и быстрая реакция. Их удел – это созерцание мира и философствование на тему суфизма[29]. Но одной из привилегий дервишей-бекташей была возможность безнаказанно критиковать действия султана и его правительства. Считалось, что их устами с людьми разговаривает сам Пророк. Кроме того, бекташи были духовными покровителями янычар.

Незаметно передав заряженный Алексею Никифоровичу комплект новых аккумуляторов, Николай полюбовался на маленькие кораблики с российским триколором. Именно под таким флагом скоро в порт Константинополя прибудет новый флагман русского военного флота под грозным названием «Крепость». С его борта на османский берег сойдут семьдесят два посла Петра Великого, чтобы начать трудный диалог с султаном и его Великим визирем.

Попрощавшись с другом, Николай ещё раз ненароком оглянулся по сторонам. Никого подозрительного около себя он не заметил. Видно, султанским шпионам надоело бродить за бесцельно шатающимся по городу французским дипломатом, а с другой стороны, по отношению к французам они были наиболее лояльны. Возле прилавка с шумом и гамом крутилась стамбульская детвора. Они галдели словно большая стая шпаков в густой кроне дерева. Видно обсуждали достоинства игрушечных кораблей. Заодно опасливо косились на снующую по базару стражу. Янычары наводили страх не только на врагов Османской империи, но и на своих жителей. Кара даже за склонность к краже или, как называли османцы, за склонность вора была весьма суровой. Даже потенциальному вору могли отрубить руку либо воткнуть в неё нож, а потом водить по улицам, дабы все жители города видели лицо вора и как его наказали. Именно поэтому кражи на стамбульском рынке были довольно редким явлением. Поглядев ещё раз на горящие азартом глаза детей, Николай достал из кошеля монету и протянул её Алексею Никифоровичу. Молча указал на один из кораблей. Получив «купленный» товар, он подал его самому младшему из детей. Кораблик тут же пошёл гулять по рукам. Мальчишки восторженно смотрели на маленькое чудо в своих руках. Черноглазый мальчуган, осторожно державший кораблик, обернулся к Николаю и чуть ли не со слезами на глазах прокричал:

– Teşekkür ederim[30]!