Книга Заоблачная. Я, ведьма - Ульяна Гринь

Но она не шевелится. Она уже не тёплая и пахнет совсем чужим запахом. Её уже здесь нет, я остро чувствую одиночество… Папы тоже нет… Я съёживаюсь на полу машины, чем меньше я стану, тем безопаснее… Жуткая морда птицы, похожая на свинью, заглядывает через разбитое стекло в машину. Я не дышу.

— Придурок! — вопит монстр. — Ты убил её!

Разъярённые птицы дерутся между собой… Я не выдерживаю и снова зажмуриваюсь. Стараюсь представить себя дома, под одеялом, в спасительном коконе, чтобы никто не нашёл…

— Где девчонка? Тоже подойдёт!

— Её здесь нет!

Меня здесь нет. Мама спрятала меня туманом и снегом, укрыла звездой, скрыла своей волшбой. Меня не найдут…

Люди в форме кричат что-то… Большой дядька с усами хватает меня на руки. У него на рукавах полоски светятся в темноте. Отражают фары машин. От него пахнет табаком, резиной и усталостью. Я хочу к маме! Рвусь к ней до боли в стиснутых зубах, до боли в сжатом горле. Я не кричу. Молча отбиваюсь от пожарника. Он несёт меня куда-то, чертыхаясь и отворачивая лицо…

Дала! Где моё зеркальце? Отобрали. Сказали, разбилось. Дали другое, но там нет сестрёнки, она исчезла… Я совсем одна. Меня спрашивают про аварию, я честно рассказываю про чёрных птиц. Но никто не верит. Тогда я молчу, упрямо и отрешённо. Меня не выпускают гулять, но это неважно. Я лежу на узкой кровати без одеяла и смотрю в окно целыми днями. Тупо смотрю на голые ветки деревьев. Мне дают таблетки, от которых хочется спать. Иногда я прячу маленький кругляш за щёку, но медсестра откуда-то знает, что я обманываю её. Она ругается матом, лезет мне в рот грязным горьким пальцем, находит таблетку и пихает её прямо в горло. Я давлюсь и глотаю. И сплю… Долго. Равнодушно…

Они смеются надо мной. Я старше их на два года, нескладная, худая. Смеются над слишком короткими штанами, над моей стриженой под машинку головой, они толкают меня на пол и обзываются. Толстенькая девчонка со светлой косичкой решительно протискивается между мной и мальчишками, метко бьёт одного пухлым кулачком прямо по носу. Крепыш отскакивает в сторону и орёт. На его рубашке кровь. Мальчишки отступают. Девчонка показывает им средний палец и вопит, как заводская сирена:

— Троньте только! Всех прибью!

И поворачивается ко мне. У неё широкая улыбка, смешной курносый нос и не хватает передних зубов. Она протягивает мне руку:

— Вставай давай! Я Мария, а ты?

… Я подскочила на диване во сне и огляделась невидящими глазами. Книга у меня на груди слабо трепыхалась, подёргивая обложкой. Машинально я погладила её и села. Агей похрапывал рядом, рука на моём животе. Осторожно, чтобы не потревожить, убрала руку и тихонечко встала. В квартире все спали. Захар в одном кресле, Яна в другом, а Светино сопение доносилось из детской. Мне решительно не хватало воздуха. Побыть одной. Найти ответы на все вопросы.

«Лента памяти» пробудила запертые до этого момента воспоминания, и я ничуть не сомневалась, что всё случилось именно так, как увиделось во сне. Огромные летучие мыши почудились мне птицами, наверное, тогда я ещё не знала об упырях. Кощей убил моих родителей. Маму случайно, а папу намеренно. И именно когда я думаю об этом, мне резко не хватает воздуха…

Я очнулась в тот момент, когда подпирала кирпичиком кодовую дверь подъезда. Вышла подышать, совершенно не сознавая этого, всё ещё с книгой, прижатой к груди. Словно она могла мне помочь. Во всём теле горело, как будто сон разжёг мини-пожар. Давило и сжимало горло, то ли слёзы, то ли ярость…

Я села на скамеечку возле песочницы во дворе, вытянула ноги, закрыла глаза. Пальцы нащупали шелковистую закладку — перо освобождённой птицы из сна. Тут же вернулись кадры из просмотренного только что фильма про моё детство. Маруся со своей щербатой улыбкой, подавшая мне руку с щедростью настоящей доброй феи. Тогда я еле выдавила ей в ответ своё имя, и оно было первым словом чуть ли не за два года. День за днём Машка выводила меня из сумрачной детской депрессии, тормошила и заставляла учиться защищать себя от злых мальчишек и не менее злых девчонок…

Шум хлопающих при торможении крыльев заставил меня вздрогнуть и оглянуться. Но вместо ожидаемой птицы я увидела подсевшую на край скамейки незнакомку. Женщина была молодой и довольно экстравагантно одетой. Первое слово, пришедшее мне в голову, было «панк». Второе — «гот». Потом «эмо». И мысли застопорились. Она не может быть всеми тремя вместе! Однако… Чёрные джинсы, кожанка, оранжевая футболочка с черепушкой, плюс невообразимая причёска из маленького хаера, раскрашенного в синий и зелёный, перья в волосах и на серьгах, густо подведённые тёмным глаза, неестественно длинные ресницы… Маленькой рукой, затянутой в кожаную перчатку с заклёпками, женщина поднесла сигарету ко рту и закурила, звякнув настоящим Зиппо. Тёмный лак на ногтях блеснул красными всполохами. Я разглядела кружавчики на оборке перчатки и совсем растерялась. Новый стиль? Новая мода? И вообще, что она тут делает ночью глубокой? Чего от меня хочет?

Женщина молчала, и мне пришлось кашлянуть. Она медленно повела светлыми глазами, в радужках которых словно играло шампанское — такие они были изменчивые. Глянула пристально:

— Куришь? — и протянула начатую пачку сигарет. Мне тут же вспомнилась Дала:

— Курить вредно.

— Когда перед тобой вечность, понятие вредного смазывается, — у неё был низкий, хриплый, меланхоличный голос.

— Вы что, тоже эта… богиня?

— Баг-гиня! — коротко хохотнула она и уже серьёзно добавила: — Нет, но знакома.

Нахмурившись, я буркнула:

— А чего от меня хотите?

— Мне казалось, что у тебя есть вопросы, — она стряхнула пепел с сигареты, спокойная, как танк, закинула ногу на ногу. — Задавай.

На миг мне стало смешно. Потом страшно. А потом всё равно. Тоже мне, справочное бюро!

— Как убить Кощея Бессмертного?

— Ответ в самом вопросе, — она пожала плечами. — Его нельзя убить, он бессмертен.

— Так что, все эти разговоры про иглу, яйцо, утку… Всё это сказки?

Разочарование.

— Почему сказки? — усмехнулась она. — Кощей же не дурачок, после нескольких покушений он ту иголку изловчился спрятать в корзинке для рукоделия матушки Макоши. А у неё там иголок — тьма и ещё половина.

— И никто не попытался найти?

— Окстись, деточка. Каждая игла — это жизнь, все их сломать, что ли?

— Спасибо за помощь, — съязвила я. Нет, ну правда, пришла с ответами, а ответов и нет!

— А ты вопрос перефразируй, — флегматично посоветовала женщина, отбросив сигарету. Мы обе внимательно проследили за полётом разгоревшегося в последнем усилии окурка, и я вздохнула:

— Ладно. Тогда как победить Кощея?

— Во-от! Уже лучше! — она одобрительно кивнула. — Победить его может только ярость, замешанная на дерзости. А у тебя, насколько я могу судить, есть и то, и другое.