Книга Гентианский холм - Элизабет Гоудж

— А твой друг доктор, — спросил аббат, — он сказал, поднимется к тебе сюда или будет ждать внизу?

— Он будет ждать внизу, — ответила Стелла. — Он не станет карабкаться сюда, потому что у него ревматизм.

Аббат подошел к одному из оконных отверстий и глянул вниз. У подножия холма стояла бричка, запряженная серым мерином. На высоком сиденье сидел пожилой джентльмен в пальто с множеством пелеринок и цилиндре с загнутыми полями. Шляпа сидела на голове под каким-то необычным углом. Расстояние было очень большое, но аббат при помощи своего воображения разглядел блеснувший на солнце монокль, большой, сломанный нос… и с радостью узнал личность и экипаж короля Лира!

Аббат де Кольбер обернулся к Стелле.

— Другие истории оставим на будущее. Твой доктор уже заждался. — И задал еще один вопрос: — А как тебя зовут, дитя мое?

Девочка поднялась с камня, сунула руки в муфту и посмотрела ему в глаза.

— Стелла Спригг.

Он с улыбкой встретил это понравившееся ему имя, а от фамилии мысленно отмахнулся рукой.

— А вас как зовут, сэр?

— Шарль Себастьян Мишель де Кольбер, — сказал аббат гордо.

Глаза девочки округлились от изумления.

— Но люди зовут меня аббатом или просто отцом.

— Отец де Кольбер, — серьезно и мило повторила Стелла и вновь перевернула в аббате все, как той своей первой улыбкой.

Мало понимая, что делает, отец де Кольбер взял ее за руку, как брал за руку многих знатных версальских дам, и вывел из часовни на воздух. Стелла не имела никакого представления о придворных манерах, но не колеблясь подала аббату свою руку — она склонилась в низком реверансе, и поднимаясь из него, вытащила маленькую ручку из муфты и решительно вложила ее в большую мужскую руку.

Глава II

1

Аббат де Кольбер без конца думал об этой девочке и сам себе поражался. Как мог он, человек, никогда не обращавший на детей никакого внимания, плениться фермерской девчонкой с простецкой фамилией Спригг?!.. Смешно! Абсурдно! Но он был именно пленен ею. Очарован. Словно Стелла и впрямь была каким-то волшебным существом, доброй феей, которая околдовала его своими чарами. Священник пытался отделаться от ежеминутных мыслей о ней, но тщетно. Милое создание в зеленой шапочке стояло перед ним, когда он работал за письменным столом. Оно заглядывало ему через плечо, стараясь разобрать, что он пишет. Оно садилось к нему на колени, когда он читал. Пару раз аббат даже ловил себя на том, что читает вслух (ведь девочке так нравилась музыка слов!..). Маленькая колдунья заставила его просыпаться по ночам, преследуя своей улыбкой!

И уединенность внезапно стала казаться де Кольберу тяжким бременем. Как-то, спустя недели две после той встречи в часовне, он, как обычно, завтракал один, и тут ему пришла в голову мысль, что одиночество, должно быть, точно так же невыносимой тяжестью давит и на других пожилых людей, как оно теперь давило на него. Очень возможно. До сих пор уединение приносило священнику удовлетворение, и он не задумывался о том, как это состояние действует на других. Постыдно! Ведь он святой отец, аббат, и на нем лежит ответственность за души созданий Божьих!..

Личная святость, к достижению которой аббат де Кольбер стремился еще с тех пор, когда жил в монастыре в Ирландии, теперь уже казалась ему недостаточной. Когда-то он считал, что, достигнув ее, сделает все и выполнит долг перед Богом. Но теперь отец де Кольбер понимал, что личная святость не является категорией самодостаточной. Она важна только потому, что служит другим людям.

Взять, к примеру, миссис Лорейн. Она вдова, и он вдовец. Ее дети погибли, и его ребенок умер. Что для нее одиночество? Сокровище или скорбь?

И, свернув салфетку, аббат решил наконец принять приглашение, которое миссис Лорейн сделала ему несколько месяцев назад, и этим же утром нанести ей визит.

Завернувшись в плащ, он вышел из дома на яркое солнце. Погода сегодня, седьмого ноября, была такой же, как и в тот день, когда состоялась его встреча со Стеллой: холодная, даже морозная. Но небо было безоблачным, чистым, ярко светило солнце. Мир сегодня был особенно красив, и священник получил удовольствие от пешей прогулки в Торре.

Маленький и чистенький белый домик миссис Лорейн отделял от дороги деревянный палисадничек. Мощеная камнем дорожка вела через небольшой цветочный сад к входной двери. Дом стоял напротив покойницкой церкви Торре, недалеко от источника Св. Эльфрида, где вот уже не первое столетие из земных глубин била чистая минеральная вода. Место было очень красивое, и сквозь деревья открывался хороший вид на море.

К дому миссис Лорейн можно было пройти и со стороны церковного двора, где среди древних могил всегда играли дети и паслись овцы. Звонили колокола, звук которых всегда так нравился Захарии. Весной соседнее поле все зарастало лютиками. Миссис Лорейн как-то сказала аббату, что знает на этом поле места, где есть заросли целебной горечавки.

Аббат подошел по мощеной камнем дорожке к двери и поднял медное кольцо. Дверь была невысокая, выкрашенная в темно-синий цвет, с коринфскими колоннами по обе стороны и веерообразным окошком наверху. Кольцо было гладко отполировано, а каменная ступенька крыльца перед дверью была так же ослепительно бела, как и муслиновые занавески на окнах. Под одним из окон хозяйка устроила небольшую подвесную оранжерею, в которой вилась ароматная герань, разросшаяся по всей стене. И сам этот маленький домик и цветочный сад перед ним были очень хороши. Такое место, раз увидев, уже не забудешь.

Дверь открыла крепкая пожилая служанка в накрахмаленном чепце и шуршащем фартуке. Это была на вид неприступная и очень строгая женщина. Настоящий сухарь. Но аббат знал, что она вот уже много лет преданно служила хозяйке и, несомненно, будет служить ей до конца своих дней. Вообще миссис Лорейн и ее служанка олицетворяли собой идеальную человеческую пару. Они взаимно уважали друг друга и испытывали друг к другу взаимную привязанность, но всегда соблюдали между собой известную дистанцию, чтобы не потревожить ни этого уважения, ни привязанности.

Аббат тоже любил держать с людьми дистанцию и не верил в большую близость человека к человеку. Он не верил в то, что люди могут рассматривать друг друга, как половинки целого. Он и Тереза всегда уважали личный мир друг друга. Он считал, что от чрезмерно тесного сближения двух людей наносится неизбежная травма их душам. Инстинкт же слияния относится к категории бессмертных желаний, чье полное удовлетворение принадлежит не этой жизни, но иной.

Аббат проследовал за служанкой в гостиную миссис Лорейн. Он поклонился хозяйке с формальной вежливостью, и, выпрямившись, натолкнулся на заинтересованный взгляд ее холодных голубых глаз. В ту минуту он понял, что правильно поступил, что пришел. Хозяйка дома относилась к тому типу женщин, которые, даже находясь в комнате, до отказа заполненной людьми, умеют создавать иллюзию простора вокруг себя. Миссис Лорейн всегда сохраняла невозмутимый вид, хотя пережила в своей жизни не одну сильную трагедию. Она никогда не предъявляла к жизни никаких требований, не терпела шума и, где бы ни находилась, вокруг нее всегда было спокойно и свежо.