Книга Рыцари темного леса - Дэвид Геммел

— Я знал, что ты наделен силой, мой мальчик. Чувствовал ее в тебе. Я до сих пор помню, как перья, выпавшие из твоей птицы, повернули назад. Твой дар погребен глубоко внутри, но он выйдет наружу снова и с еще большей силой. Прими это как должное. Такой дар никому не дается без причины, и он еще пригодится тебе.

Лемфада отвел глаза.

— Я не знаю, Руад, что лучше: сказать или промолчать. Когда я рассказал о своем полете Гвидиону, он огорчился и попросил меня не говорить вам кое о чем. А я думаю, это неправильно. Не сердитесь, но я не все вам рассказал. — И Лемфада медленно, запинаясь, стал говорить о красном рыцаре. Лицо Руада, к его беспокойству, бледнело на глазах.

— Патеус? Он сказал, что его зовут Патеус?

— Да. Карбри-Патеус. Кто он?

— Рыцарь Габалы, самый старший по возрасту из моих рыцарей. Вот она, расплата за грех гордыни. Нет-нет, мальчик, не пугайся, — сказал он, увидев страх в глазах Лемфады. — Ты поступил правильно, а Гвидион — из рук вон плохо. Еще до того, как я пришел в этот лес, мне явилось видение — восемь красных рыцарей. Душой я понял, кто они. И узнал их предводителя, но не посмел признаться себе в горькой истине.

— Что же с ними произошло?

— Все очень просто: они погибли. Они встретили зло, которое искали, и оно победило их.

— Как это возможно? Не было на свете рыцарей лучше и благороднее их.

— У меня только один ответ: зло не всегда бывает страшным и уродливым. Будь оно таким, все люди отворачивались бы от него. Взять хоть меня. Я послал девятерых хороших людей в неведомую страну, где таились страшные опасности. Казалось бы, я поступил хорошо — но сделал я это не ради других, а ради собственной славы. Я говорил себе, что поступаю хорошо, но из этого вышло великое зло. Хочешь, обсудим это?

— Я не умею спорить, но знаю, что вы не злой человек.

— Знаешь? Если бы ты знал Самильданаха, Патеуса или Мананнана, то сказал бы то же самое.

— Что же делать? Они столь же сильны, как и прежде?

— Если Патеус теперь летает в Цветах, то он стал сильнее, чем когда-либо раньше. И одному Истоку ведомо, каково могущество Самильданаха. Мне надо подумать, Лемфада — оставь меня ненадолго одного.

Лемфаде очень хотелось найти какие-то слова, которые помогли бы его другу. Но он так ничего и не придумал и печально пошел прочь. Внизу он встретил Элодана: тот бросал камни в мишень, нарисованную мелом на дереве, но его снаряды даже близко не попадали в цель. Он даже стоял как-то нетвердо и неуклюже.

— Чума вас возьми! — Тут Элодан увидел Лемфаду и усмехнулся. — Никогда не сдавайся, парень, вот что главное. Только это и отличает человека от стадного животного. Я уже говорил тебе, что глаз, рука и нога действуют заодно — вот я и пытаюсь переделать себя из правостороннего в левостороннего.

— А это возможно?

— Сомневаюсь, но пока живу, все равно буду продолжать. Не сидеть же мне в какой-нибудь хижине до седых волос, вспоминая, каким я был молодцом. Пошли поедим. Да что это с тобой, парень?

Лемфада передал ему свой разговор с Руадом, и Элодан вздохнул.

— Хорошая новость, нечего сказать. Я знал Самильданаха. Какой воин! Трудно поверить.

— Руад говорит, что зло не всегда уродливо, но я не совсем понимаю, что он хотел сказать.

— Я тебе это растолкую, но сначала надо поесть. — Они вернулись в хижину с тремя золотыми собаками у входа. Гвидиона не было дома, и они подкрепились холодным мясом и сыром, запивая трапезу холодной ключевой водой. Элодан подбавил дров в огонь и начал:

— Однажды, в молодости, я встретил женщину, которая зажгла огонь в моей крови. Она со своими служанками собирала цветы в королевском парке. Моя прекрасная дама состояла в браке с человеком вдвое старше ее и была с ним несчастна. После первой случайной встречи, она стала назначать мне свидания. Я влюбился в нее — отчаянно и безнадежно. Я мечтал увезти ее в свое поместье на севере и сделать своей женой. Но при живом муже не мог это осуществить.

Я возненавидел его только за то, что он ее муж — больше этого по-своему хорошего человека ненавидеть было не за что. Мне хотелось, чтобы он умер. Мне казалось несправедливым, что такая молодая и красивая женщина должна быть связана с ним на всю жизнь. Наконец я попросил моего друга шепнуть ему, что я тайно встречаюсь с его женой. После этого мужу поневоле пришлось вызвать меня на поединок. Для своих лет он был недурным бойцом, но молодость одержала верх, и я убил его, совершив злое дело.

— А та женщина?

— Она унаследовала его состояние — и вышла замуж за своего любовника. Меня она использовала, чтобы обеспечить себе свободу. А я-то убеждал себя, что поступаю правильно, что ее муж дурной и жестокий человек. Я вызвался быть защитником Кестера, потому что тот, кого я убил, был его сыном. Теперь тебе понятен смысл сказанного Руадом?

— Не совсем. Я слышал об ужасах, творящихся в Фурболге. Номады там истребляются целыми семьями. Неужели люди, которые это делают, не понимают, что совершают зло? Ведь это не то, что влюбиться в красивую женщину и сразиться из-за нее на поединке.

— Мы говорим о самообмане. Самильданах любил свою родину не менее сильно, чем другие мужчины любят женщин. Если он поверил, что в распаде империи виновны номады, он мог их возненавидеть — но поручиться за это я не берусь.

— Они верят, что у Лло Гифса есть армия, и собираются прийти сюда весной. Вот когда начнется ужас!

— Да не будь я даже калекой, с рыцарями Габалы мне не сладить. Карбри одолел меня с такой же легкостью, как я — мужа моей возлюбленной. Проклятый Лло Гифс! Ладно, пойду займусь делом. Увидимся позже.

Лемфада вышел помыть посуду и увидел вдалеке оленя. Внезапно тот вскинул голову и пустился наутек. Лемфада осмотрелся, думая, что его спугнули волки, — и увидел на фоне неба пятьсот всадников в черных плащах.

Они галопом помчались по снегу, а Лемфада припустил обратно, крича во всю глотку. От деревни всадников отделяло не более полумили. Люди, выскакивая из хижин, бежали в лес. Элодан схватил топор и присоединился к Лемфаде.

— Беги к Руаду. Нельзя, чтобы его взяли в плен, — распорядился рыцарь.

— А ты?

— Я останусь с местными. — Несколько мужчин успело вооружиться луками и ножами. — Держитесь вместе и растянитесь в линию на вершине холма, — крикнул им Элодан. — Всего в отряде набралось четырнадцать лучников, включая Бриона, мужа Амты.

— Зачем они нападают на нас? — спросил он на бегу. — Тут и взять-то нечего.

— Спроси у них, как подскачут поближе, — рявкнул Элодан.

Всадники с мечами наголо влетели в деревню и тут же поддели на копье не успевшего убежать старика. Какой-то миг он болтал ногами в воздухе, потом древко переломилось, и он упал под копыта коней. Маленькая девочка, отставшая от других, закричала, и ее мать, уже взбежавшая на холм, бросилась обратно к ней. Конница смяла обеих в мгновение ока.