Книга Убийственное лето - Себастьян Жапризо

Я сказал – да. У меня было много вопросов, но я сидел такой разбитый, что только опустил голову.

Потом мадам Фельдман что-то вынула из стола и положила передо мной. Я узнал флакон, который тогда, во вторник, выпал из ее сумки на постель. Врачиха сказала мне: «Когда вашу жену нашли на пляже и привезли сюда, этот флакон был зажат у нее в руке, пришлось отнимать силой». Встряхнув флакон, она показала, что в нем порошок: «Сейчас чего только не производят, возможно, выпускают и порошок для ногтей. Но этот как раз не для ногтей». Я подумал было о наркотике, но она сказала: «Это очень сильное средство, применяемое при сердечно-сосудистых заболеваниях. Яд. Не может быть и речи, чтобы он был прописан вашей жене врачом. Не знаю, как она его достала. Здесь тридцать растолченных таблеток. Содержимым флакона можно убить целую семью».

Я сидел, как пришибленный. Затем она сказала: «Возможно, она не собиралась воспользоваться этим порошком. Ни для себя, ни для кого-то другого. Я знаю больных, которые держат при себе опасные вещи – бритвы, кислоту. Чтобы чувствовать себя в безопасности». Я поднял голову и сказал: «Да, конечно», но сам так не думал. Вспомнил: «Я отделаюсь от них так или иначе». Эна хотела проделать все сама и не смогла. Я встал. Поблагодарил. Мадам Фельдман сказала, что я смогу увидеть жену завтра, когда она проснется, часа в три, но что надо быть благоразумным – она меня не узнает. Я ответил, что готов к этому.

Выйдя из больницы, я повез Еву Браун в отель «Бель Рив». Это хоть и не дворец, но вполне приличная гостиница. Человек за стойкой у двери, дежурный, не очень-то запомнил Эну и сказал, что его удивили лишь ее светлые-светлые глаза. Пришла она в пятницу 30 июля в конце дня. До этого, значит, она побывала в Авиньоне. На карточке у дежурного записано: «Жанна Дерамо, дом 38, улица Фредерика Мистраля, Ницца». Я объяснил Еве Браун, что это девичья фамилия моей тетки. Дежурный показал нам ее номер с окнами на улицу. Там сейчас жили двое ненцев, и моя теща поговорила с ними на их языке.

Спустившись, я оплатил счет, увидел в нем, что в субботу утром она заказала в номер кофе и много раз звонила по телефонам Марселя. Я спросил портье, не приходил ли кто-нибудь к ней, пока она жила тут. Дежурный не знал. И помнил только ее глаза, производившие «странное впечатление» – почти бесцветные.

Затем мы пошли посмотреть расписание поездов. Ева Браун должна была вернуться из-за мужа: «Я приеду снова на будущей неделе с ним вместе, если вы нас привезете. Поезд до Диня был через час. Она не захотела в ресторан, боялась опоздать на поезд. Мы что-то поели в вокзальном кафе. Марсель очень шумный город, а от жары было трудно дышать. Она застенчиво улыбалась: „Мне кажется, я словно пьяная“.

Она помахала мне из вагона, будто уезжала на край земли и нам не суждено увидеться. Хоть она и немка – или австрийка, – эта женщина из той же породы, что и мой отец, мои братья и женщины нашей семьи. Из породы людей, способных все выдержать и, к сожалению, выдерживающих. Знаете, что я говорил сам себе, провожая взглядом поезд? Что ни я, ни Эна на них не похожи.

11

Я проехал на машине весь Марсель. Зашел в универсам и купил очки от солнца, красную рубашку и длинный черный пластиковый мешок, сам не знаю, для чего предназначенный, скорее всего для рыболовных принадлежностей. Но достаточно большой, чтобы вместить карабин.

Номер снял в «Кристотель» в районе Мазарга, далеко от центра. Цены тут высокие, но зато просторно, удобно, есть бар, два ресторана, сто пятьдесят одинаковых номеров, и никто ни на кого не обращает внимания. Рекламу этого отеля я увидел у вокзала.

Заполнив карточку у администратора, сказал, что хочу выспаться и чтобы меня не тревожили. Даже не взглянув, мне ответили, что надо повесить на ручку двери табличку «Не беспокоить».

В номер меня проводил служащий отеля, которому я, однако, не доверил свой чемодан. Что он увидит его содержимое – «ремингтон» и патроны, – было почти невероятно. Но я поступил так. Дал ему на чай и, как только тот ушел, повесил на дверь табличку «Не беспокоить».

Еще раз проверил патроны и зарядил карабин. Я понимал, что если придется дважды выстрелить в первого, то нужно будет сразу перезарядить ружье. Одна эта мысль приводила меня в ужас, я не знал, как поступлю в этом случае.

Мне было неприятно звонить Лебаллеку. Я вспомнил, что телефонные провода идут от дороги к мастерской. Он будет слишком далеко, чтобы его прикончить одной пулей из укороченного ружья. Однако попробую. Но постараюсь не отходить далеко от ворот. Мадемуазель Дье сказала про них, что это «отцы семейств». Откуда знать, сколько сыновей и дочерей окажется в доме, чтобы помешать мне удрать, когда я убью Лебаллека. Хоть я и не слышал лая, но был уверен, что у них есть собака. Да, отходить далеко от ворот не следовало.

Вот о чем я думал в номере. Засунул карабин, коробку с патронами и красную рубашку в купленный мешок. Поставил его у постели, закинул в мусорный ящик целлофановую упаковку рубашки. Затем влез в ванну. В комнате был маленький холодильник, я взял оттуда бутылку пива и карандашом, висевшим на цепочке, поставил крестик в счете на крышке холодильника – вот что такое люксовый отель.

В чистых трусах лег в постель, выпил пиво и подумал, что завтра увижу Эну, когда она проснется. Представил себе – вдруг узнает меня, сам себе сказал – бред и перестал об этом думать.

Встал в четыре. Снова надел черные брюки, черную водолазку Микки и свою бежевую куртку. С собой взял только пластиковый мешок и вышел из отеля через бар, полный иностранных туристов. Заправившись и проверив масло, я выехал в направлении Экса.

Ехал не спеша. Мне надо было оказаться в Дине не раньше семи. Приблизительно так и приехал туда. Поставил машину на стоянку, которую обнаружил утром. Пешком дошел до бульвара Гассенди. Народу кругом было полно.

Я ожидал, что контора уже закрыта, но ошибся. Внутри за столом сидел мужчина, подписывал какие-то бумаги с пожилой парой. Не останавливаясь, я взглянул на него и, перейдя улицу чуть дальше, вошел в большой бар «Провансаль». Здесь было людно и шумно, как на митинге. Я спросил кружку пива и жетон для телефона.

Телефонная кабина находилась в конце бильярдного зала. Я позвонил в контору: «Мсье Туре?» Тот ответил: «Он самый». Тогда я сказал: «Послушайте, я хочу продать землю при выезде из Диня по дороге в Ла Жави. Прекрасный участок. Около гектара. Мне хотелось бы вам его показать». Он спросил мое имя. Я ответил: «Планно. Робер Планно». Он предложил встретиться на будущей неделе, но я сказал: «Я нездешний. Я из Ментоны и ночным поездом уезжаю». Он не горел желанием поехать туда немедленно. «Послушайте, господин Туре, – сказал я ему, – предложение это выгодное, Мне срочно нужны деньги, вы понимаете? Всего десять километров от Диня Целый гектар поля и еще кошара, которую можно обновить». Он как-то нерешительно переспросил, где это, и наконец произнес: «Сначала мне надо заехать домой». Я сказал: «Прекрасно. Я все равно не смогу быть там раньше половины девятого. А займет это у нас не больше пятнадцати минут». Он ответил: «Ладно, всегда так с вами». Видно, думал про своих клиентов. Я спросил, знает ли он лесопилку Лебаллека. Он ответил почти с отвращением: «Еще бы. Это мой свояк». Я сказал: «Так это подальше километра на три, направо вверх идет дорога через лес. Я буду ждать вас при въезде, на дороге. Какая у вас машина?». Он ответил: «СХ». Я продолжал: «Меня легко узнать, я в красной рубашке».