Книга Сердце Пандоры - Айя Субботина

— Ты издеваешься? — Я поддеваю пальцами первый крючок. Сползаю взглядом ниже и вдруг понимаю, что эта «мученическая тропа» идет до самого копчика. Теперь понятно, почему наряд сидит на ней, как влитой.

— Это тебе наказание, — без тени кокетства, одной лишь злостью неудовлетворенной женщины сознается Полина. — Порвешь — и Даниэла тебя проклянет.

Я даже не пытаюсь вспомнить, кто такая Даниэла, хоть имя слишком редкое, чтобы краешек сознанием не подцепил его недавнее присутствие в моей жизни.

Мне хочется его порвать, и я знаю, что примерно такое развитие события входит в ее коварный план, но сегодня вести и забивать мяч буду я, даже если ради этого Полину придется связать. В конце концов, нам ехать еще минут двадцать, и у меня в руках все средства, чтобы показать ей, каким бесконечно длинным может быть это время.

Мои пальцы не дрожат, когда я медленно, нарочно скупо дозируя каждое движение, расстегиваю второй крючок. И еще парочку следом, пока до Полины, наконец, не начинает доходить, как опрометчиво было меня дразнить. У меня впервые в жизни настолько полная жопа с самоконтролем, но я продолжаю лениво «вскрывать» ее наряд, наслаждаясь тем, как на свет божий появляется кружевная дорожка телесного бюстгальтера, а вслед за ней — идеально ровный желоб позвоночника.

В последний момент замечаю, как она — вряд ли осознавая свои действия — ведет ладонью по обнаженному бедру, сворачивает к развилке между ногами.

— Или твои руки, Полина, или мои.

Она разочарованно скрипит зубами и в отместку что есть силы всаживает ногти мне в икры. Я проглатываю инстинктивную злость и шепчу ей на ухо:

— Я еще только на половине пути, Полина. Сделай так еще раз — я пойду обратно.

Кажется, она предлагает мне пойти в задницу: шелест ее голоса гаснет в шуме из ночного клуба, мимо которого мы проезжаем. Но за терпение Полина определенно заслужила награду: я стягиваю ткань с ее плеч: подцепляю пальцами вместе с бретелями, оставляя ключицы идеально обнаженными.

Мы сворачиваем на уже хорошо знакомую мне дорогу, водитель дает по газам — и Полина вжимается в меня спиной. Мои руки уползают ей на живот, и она втягивает его с голодным вздохом. Поглаживаю пульсирующую впадину, пока губы не находят ее ухо.

— Обопрись о мои колени.

Она подается вперед, цепляется в мои коленные чашечки, открывая мне совершенно невероятный вид на ее спину. Я хочу быть медленнее, но пальцы сами не слишком аккуратно вырывают некоторые крючки по живому. Слышу ее хриплый довольный смешок и даю себе обещание обязательно припомнить его уже в спальне.

Я притормаживаю в самый последний момент, когда ткань уже гостеприимно распахнута до самого копчика. Там лишь тонкая полоска кружев. Очень надеюсь, что эта дрянь хорошо рвется, потому что мне вряд ли хватит терпения возиться еще и с ними.

Машина влетает во внутренний двор нашего дома, притормаживает у порога — и Полина, словно поймав второе дыхание, выскользнет первой. Когда выхожу следом, чувствую себя неуклюжим бараном. Она уже на крыльце: бросает обжигающе жадный взгляд через спину. Неуловимое движение — и платье вместе с бюстгальтером просто опадает к ее ногам. Где-то здесь я пропускаю не меньше десятка ударов сердца, потому что она стоит за завесой дождя, стекающего с козырька бурными потоками, и это зрелище способно даже меня, взрослого и непрошибаемого, превратить в подростка в пик гормонального всплеска.

— Чулки тоже оставь, — говорю я, уверенным шагом сокращая расстояние между нами.

Рывком на себя, так, что Полина задыхается, обожженная моим желанием обладать.

Я слишком грубый с ней, но просто не знаю, как еще показать, что желаю всецело обладать ею, и что сам горю в этом желании, потому что и у меня это — впервые. Только сейчас, когда она вся у меня в руках, когда я разворачиваю ее лицом к дождю, наконец, чувствую разницу между тем, чтобы хотеть женщину, и тем, чтобы желать свою женщину до ломоты в яйцах.

Это все равно, что после дымка на окурке увидеть торнадо — невозможно сравнить, глупо даже пытаться.

Я накрываю ее грудь ладонями: Полина выгибается, впечатывает затылок мне в плечо. Толкаю ее еще на один шаг — и вода бьет по нам тяжелыми каплями. Пропускаю напряженные соски между пальцами, укладываю ладони под грудь, чтобы приподнять навстречу потокам воды. От ударов о соски капли разлетаются вдребезги, Полина до крови закусывает губу, отзываясь на каждый, словно на удары током. Одной рукой тяну вниз ее трусики, но все равно слышу треск — деликатная ткань не выдерживает моих замашек.

Вообще плевать.

Главное, что теперь моя Пандора вся у меня под пальцами: гладкая, немного влажная и припухшая от желания кожа, узкая ниточка между лепестками, которую я раскрываю двумя пальцами. Короткий нажим на тугую точку — и Полина мотает головой, пытаясь остановить мои слишком откровенные касания. Как будто собираюсь поддаться ее стыду, пытаюсь увести руку, но она тут же зажимает кисть бедрами. Так охеренно сильно, что любое неосторожное движение может стоить мне сломанных пальцев или даже запястья.

— Мне нужны твои пальцы, — иступлено шепчет она, размыкая ноги, и со всхлипом откликается на мое поглаживание. Я улавливаю невысказанную просьбу, забираю немного влаги на кончик среднего пальца и круговыми движениями, усиливая нажим, завожу ее, словно часовой механизм. — Да, да, там…

Она тяжело дышит, в попытке сохранить точку опоры цепляется в мое предплечье, пока я поглаживаю ее возбужденный до твердости вишневой косточки сосок. В своем воображении окунаю его в рот, покусываю, ни на секунду не сомневаясь, что она взорвется от этого.

Я глажу ее сильнее, изредка спускаясь во влагу глубже, чтобы найти узкий вход. Несколько раз Полина как будто зажимается, но все равно не собирается меня отпускать, только все время шепчет помеченными дождем губами:

— Хочу тебя, хочу, хочу…

Я откликаюсь, вдавливаю свой стояк ей в поясницу, одновременно постукивая пальцем по возбужденному комку нервов. Полина срывается мгновенно: натягивается острой, до хрипа в горле, струной, пытается встать на носочки, но я удерживаю ее, плотно притянув к себе второй рукой. Она такая чувствительная, что просит пощады, пока я продолжаю гладить ее клитор. Снова и снова, не давая затихнуть ни на минуту, получая весь максимум, до приятной влаги на пальцах, которая подсказывает, что и с первым сексом у нас все должно быть хорошо.

Только у меня нет ни единой мысли, как сделать так, чтобы не взять ее прямо на лестнице, при условии, что я не сделаю это прямо на диване в гостиной.

Глава сороковая: Полина

Меня вытряхивает из этой оболочки, словно снаряд. Мне не за что держаться, руки безвольно шарят по сторонам, как будто в этом мире есть невидимые нити, чтобы я могла ухватиться хоть за что-нибудь. Адам придерживает меня рукой, и это должно бы приносить удовольствие и облегчение, но между нами нет ни кусочка свободного пространства и я чувствую его возбуждение так сильно, будто он уже во мне.