Книга Украденное сердце - Властелина Богатова

Старательно одёргивая платье, Зарислава побледнела, обдав Марибора прохладной отчуждённостью.

– Держись, – предупредил Марибор, и, подхватив повод, дёрнул лошадь за собой.

Глава 17. Венчание

Зарислава, въехав во двор первой, не стала дожидаться, когда кто-то соизволит помочь слезть с седла, достаточно было одного раза. Спрыгнув наземь, не оглядываясь, направилась к высокому крыльцу терема. Солнце обливало золотым светом верхушки бревенчатых веж хоромин. По двору сонно бродила челядь, готовясь к дневному труду. В воздухе витал запах дыма и железа – очаги кузней давно пробуждены. Кроме скрипа колодезных журавлей, Зарислава и не услышала более никаких звуков, да и посад, не спешил встречать Пресветлого Бога Купалу. Странно это показалось, но, тут же вспомнив, что люди здешние больше поклоняются ночи, нежели солнцу, более не удивлялась.

Зарислава, приподняв подол платья, ступила на порог деревянной лестницы, поднявшись глубже в тень, остановилась, наблюдая за воинами. Марибор переговаривал о чём-то с кметями возле конюшен. Внешне сын Славера выглядел безмятежно, слегка расставлены сильные ноги, твёрдые мышцы плеч, обтянутые тёмным под цвет травы кафтаном, играли при движениях. Его жесты, уверенные, плавные, и вместе с тем чёткие, лишь говорили о его умении держать себя, ловко и знающе владеть своим телом вопреки тому, что происходит у этого человека на душе, даже если там настоящая разрушительной силы буря.

Зариславе в полной мере пришлось это испытать, увидев губительный мрак в глазах княжича, дно которых было темнее самых глубоких озёр, она даже на мгновение усомнилась, в своём ли уме княжич. По плечам прокатилась холодная зябь, и травница невольно коснулась пальцами горячих губ. Внутри всё ещё клубилось волнение, пальцы подрагивали. В мыслях яркими вспышками проносились мгновения близости, заставляющие Зариславу вновь и вновь испытывать и холод, и жар. Не успела подняться в седло, как Марибор сильно дёрнул её назад. Только успела увидеть, как сверкнули его глаза холодными льдинами. Ещё миг, и Зарислава потеряла дыхание, чувствуя требовательные губы Марибора. Мир вокруг исчез, канул в зыбучие топи. Он целовал неудержимо, долго, так, что от нахлынувших чувств занемело под сердцем, заклокотала в ушах кровь, а ноги подогнулись, не в силах выдержать накатывающего желания – тело само отзывалась на прикосновения княжича.

Жар плеснул к лицу, она дёрнула подбородком, сбрасывая наваждение, прикусила с досадой губы, на которых всё ещё ощущалось жгучее касание настойчивых губ Марибора.

Неправильно это всё! Казалось, нужно проучить княжича, высказать, выплеснуть негодование да сей же миг уходить. Но, нет. Зарислава не сделала и шагу, так и приросла ногами к полу, откровенно оглядывая Марибора из своего укрытия, не способная отвести глаз, впервые не устыдившись и своих чувств. Желание опять оказаться в его крепких, пылких объятиях вспыхнуло с новой силой. А ведь княжичу ничего не стоило овладеть ей в лесу. Пребран, будь на месте Марибора, так бы и поступил. Но не он.

«Ты нужна мне целиком. Нужна сердцем и душой», – вспомнила Зарислава давешние слова Марибора.

Облизала искусанные губы. После того, что поведала ей колдунья Чародуша, бежать бы ей без оглядки подальше от проклятого! Вспомнив о Славере и Ведице, о тайном их союзе, помрачнела. Безысходность взяла за горло, душила. Зарислава чувствовала себя почему-то обманутой. Из слов колдуньи она поняла, что Марибор живёт местью и от неё не откажется, даже если сама земля разверзнется под ногами.

За время пути княжич уже более не разговаривал с ней, не приближался, хоть иногда и ловила его прохладный взгляд на себе.

Недоля соткала ему горькую судьбу. Отомстит, чтобы взойти на своё место по справедливости, иначе не обретёт он покоя. И как разрешить это, Зарислава не имела никакого представления. На что надеялась Чародуша, посвящая её в жизнь княжичей? Что она может сделать? Как отвести беду? Зарислава приходила в растерянность. Примирить чувства Марибора казалось невозможным. И всё должна решить чья-то смерть, если не будет принесена жертва. Хотя Чародуша заверила, что и княжича ожидает та же участь. Исход, как ни больно принимать, один – гибель рода. Если Марибор и остынет, то чувство долга перед самим собой разрушит его.

– Явилась, приблуда.

Зарислава даже вздрогнула, не столько от неожиданности, сколько от бесстыдства и наглости слов Верны.

– Опять пялишься на мужиков? Или будешь по-прежнему строить из себя скромницу? – прошипела девка.

Зарислава в растерянности так и остолбенела. Прошло всего лишь два дня с тех пор, как покинула стены Волдара. Верна изменилась. Тёмные волосы были небрежно заплетены в косу без всяких украшений, карие, яркие с багровым отливом глаза потускнели и остекленели, лицо сильно исхудало, заострились скулы, кожа посерела, губы обесцветились и под глазами залегли тени. Видать, измучилась по Пребрану. Лицо Верны исказилось.

– Он меня бросил, – губы челядинки задрожали, и казалось, что прямо тут и разрыдается, но в следующий миг, гордо вскинув острый подбородок, она спесиво поглядела на травницу. – Это всё из-за тебя. Ты в этом виновата. И чего пришла? Нагулялась? Задрала подол для Марибора?

Зариславу будто в холодный омут окунули. Она не помнила, в какой миг оказалась лицом к лицу с Верной, пригвоздив её взглядом, прошептала:

– Думай, о чём говоришь. Я упреждала, что княжич не любит тебя, рано или поздно бросил бы, попадись ему другая, посговорчивей девица, да краше. Опостылела ты ему, вот и всё, – сколь бы не силилась оставаться спокойной, Зарислава ощущала, как грудь распирает от возмущения и глубокой обиды.

Верна брезгливо оглядела травницу и поскрежетала зубами.

– Берегись. Вот Марибор узнает, что ты хвостом вертишь, по нраву ли станешь тогда?

Зариславу словно по лицу хлестнули, задохнулась, напряглась, как если бы в грозу под открытым небом стояла, и молния вот-вот пронзит её. Верна же вперилась в травницу с враждой.

– Знать сильно тебе обидно, что не на тебя заглядываются, а тут сразу двое молодцев да не по твою душу? – ответила уже не так добро Зарислава.

Раньше, когда наблюдала ссоры ялынских девок из-за женихов, веселила такая причуда – бабьи склоки всегда дуростью казались девичьей. Но теперь и не до смеха – оскорбления, пущенные из уст Верны, противно царапали сердце, оставляя горький осадок.

Верна выпрямилась, свысока поглядела на травницу.

– И правду говоришь, было бы из-за кого, а то же нищенка безродная, – выпустила ядовитые слова Верна.

– Всё лучше, чем подстилкой быть, о которую и не совестно ноги вытереть, – не поскупилась Зарислава с ответом.

– Ну ты и…

– Верна!

Голос, сотрясший воздух, заставил мгновенно разойтись устремлённые друг в друга враждебные взгляды. Радмила строго оглядела челядинку. Та потупила взор, отступила от Зариславы на шаг, побледнев до зелени. Как бы ни кичилась девка, а служит хозяевам и знает наперёд: разгневает – получит кнута на спину в лучшем случае, в худшем же – прогонят вон. Такова горемычная участь, которую самовольно девка выбрала.