Книга Большая игра - Молли Блум

Он посмотрел мне в глаза… и повернулся, чтобы уйти:

– Я всегда буду любить тебя, Циля, всегда.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к удаляющимся шагам.

Любовь – это тяжело. В моем мире для любви не было места. Я задвинула боль и пустоту куда-то в глубь сознания и принялась собирать вещи, готовясь к уикэнду.

Глен встретил меня в черном «БМВ».

– Ты мне нравишься, – сказал он, пристально глядя мне в глаза.

– Ты совсем не знаешь меня, – ответила я. – И я точно не твой типаж.

– А какой мой? – поинтересовался он и засмеялся.

– Беременная с босыми ногами, – отпарировала я, припоминая его заявление в тот вечер, когда мы впервые встретились.

– О, это поправимо. – Он по-прежнему посмеивался.

– Ты не сможешь управлять за меня моей жизнью и моей работой.

– Управлюсь без проблем. Мне все это нравится. Классно, что у тебя такие амбиции.

Я-то знала, что ему вовсе не покажется все таким классным, когда я пять ночей в неделю буду вылезать из его постели, потому что этого требует работа, или когда его не будет со мной, пока я по вечерам ищу новых игроков на вечеринках, или когда я буду уезжать в Вегас или Лос-Анджелес. Раньше я бы вообще не обратила на Глена внимания. Я бы оставалась сосредоточенной на своих делах. Но где-то в глубине души я начинала хотеть чего-то еще, помимо игры.

Поначалу наши с Гленом свидания проходили великолепно. Мы были типичной парой, ходили в лучшие рестораны, в театр и на благотворительные вечера. Я по-прежнему любила Юджина и часто думала о нем, задаваясь вопросом, когда же боль в сердце отступит. При этом я смогла построить по-настоящему взрослые отношения с Гленом, и это было хорошо. Игра, которую я проводила у него дома, приносила прибыль и развлекала людей. Эдди появлялся каждую неделю, вылезая из кожи вон, чтобы стать моим другом.

Я нутром не доверяла Эдди, но он стал мне больше нравиться. Он был забавным, подшучивал над самим собой и как будто отказался от своих злых умыслов в отношении меня. Довольно скоро я потеряла бдительность. К моему удивлению, мы стали друзьями, настоящими друзьями.

Перемирие между мной и Эдди оказалось плодотворным. Между нами образовались некая молчаливая связь, основанная на объединяющем нас опыте… Эдди и я были организаторами крупнейших игр в мире, и мы понимали друг друга так, как никто другой. Он приходил играть в моих играх, приводя с собой самых ценных игроков, и я посылала к нему некоторых своих. Мы объединились против должников и помогали друг другу собирать долги. Если игрок был должен Эдди деньги и выигрывал у меня, я переводила выигрыш Эдди, вместо того чтобы выплачивать ему деньги. Эдди делал то же самое для меня.

Мы к тому же стали вместе появляться на людях: мы с Гленом и Эдди с супругой.

Все шло хорошо. Мы с Гленом развлекались, игры в основном проходили без сучка без задоринки, и я не чувствовала никаких угроз со стороны моих врагов, открытых или затаившихся. И все-таки мало-помалу во всей этой безоблачной картине начали появляться трещинки.

Я по-прежнему думала о Юджине. Он все глубже погружался в мрак. Он участвовал во всех играх, в том числе в теневых, в Бруклине и на Лонг-Айленде. Он залез в огромные долги. До меня дошли слухи, что его обманом убедили выложить полмиллиона за партнерство в игре моих конкурентов. Я пыталась урезонить его.

– Юджин, ты же сам по себе козырь. Ты приносишь большую пользу. Ты не только приводишь игроков, но и играешь целыми днями, обеспечивая ход игры, так что другие остаются, продолжают играть и поднимают рейк до небес, – говорила я ему всякий раз, когда мы встречались, главным образом для обсуждения финансовых вопросов. Дверь в личный мир была закрыта навсегда, и я это понимала.

Кроме того, начались некоторые проблемы с заполнением стола – я потеряла кое-кого из игроков. Одного из-за его молодой красавицы жены, второй по счету, – она предъявила ему ультиматум. Другой оказался замешан в пирамиде Мейдоффа. Пару раз не провести большую игру – это, конечно, не конец света, но в таких обстоятельствах меня могли вытеснить с рынка, а я вовсе не собиралась с него уходить. Игра приносила слишком много денег, это было по-настоящему большое дело.

Я поговорила с Эдди.

– Кеннет – просто золотая жила. То, что ты сумела выстроить, настолько впечатляет, что ты всегда можешь выстроить игру вокруг Кеннета, – сказал он.

– Это труднее, чем ты думаешь, – ответила я. – По-моему, сейчас даже боги с Уолл-стрит слетают со своих недосягаемых пьедесталов.

– Почему бы нам не стать партнерами? – как бы невзначай предложил Эдди. – Я могу дополнять твою игру участниками, которых тебе недостает, и сам буду играть.

У него был один крупный туз и целый табун игроков, за которых он поручался уже годами.

– М-да, может быть, и сработает, мне надо подумать…

– Радость моя, – сказал он и налил мне глоток текилы. – Мы могли бы стать непобедимой командой.

Во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось доверять Эдди, хотелось надеяться, что он не подставит меня, чтобы отобрать мою большую игру. С другой стороны, было бы очень, ОЧЕНЬ неплохо разделить с кем-то финансовое бремя покрытия долгов нерадивых плательщиков и трудности поиска подходящих игроков. К этому времени я обеспечивала банкроллы и гарантировала игру. И если игрок платил недобросовестно или платеж не поступал в течение недели, я сама выписывала чек, чтобы успокоить выигравшего.

Эдди и практически все остальные организаторы игр пускали за стол парочку профи и брали процент с их выигрышей и проигрышей. Но именно благодаря тому, что я сама не играла, я видела игру в целом объективно и справедливо.

Вопреки голосу разума я решила попробовать принять предложение Эдди. Он появился со своими лучшими игроками и несколькими профи. Кеннет был не в восторге. Эдди, однако, был душой вечера и играл свободнее, чем другие. Обычно он играл по-другому, а это была та самая возможность, которой он дожидался. Он прошел долгий путь от двухдолларовых столов. Кеннет выиграл, игра в целом удалась, и я разрешила Эдди поговорить с дилерами о рейке. Я никогда раньше не брала процента с игры. В основном потому, что моя игра была не слишком рискованной, а вознаграждение я получала огромное.

Когда все игроки разошлись, ночь уже подходила к концу, мы с Эдди произвели расчеты. Разница между процентом и нашими ставками на «лошадей» («лошадь» – это игрок, за которого делают ставку) составила по двести тысяч долларов на каждого – больше, чем я когда-либо зарабатывала. Такая огромная прибыль заводила, но вместе с тем я ощущала в душе какое-то ноющее чувство вины, как будто я обманула или обворовала своих друзей. Это было грязное занятие.

Что ж, я высоко взлетела. Я превратила моих врагов в друзей, приручила критиков и зарабатывала столько, что не знала, на что потратить эти деньги.