Книга Тихий центр - Тамара Лисицкая

О, вот и она.

— Опять приходил? — Ирина Павловна сбросила сапоги, прошла на кухню. — Чтоб не кормила его, суку такую! Слышь, Танька?

— Слышу…

— Не слышу… Слышишь, или нет?

— Слышу!

Ирина Павловна заглянула к дочери:

— Опять лежишь? А я предупреждала! Я говорила — не будет с ним счастья! Какое счастье с мужиком без профессии? И с хвостом?

Таня уже и спорить не могла, ничего не могла. Пусть бы мама просто села рядом, обняла Танину горячую голову, прижала к себе, покачала, что-то сказала, или спела… Что-то тягучее, жалостливое, горькое…

— У, дурища! Не слушалась мать! Что в Вадима втюхалась, что потом в этого… гитариста! Теперь давай, страдай! Одноклассницы вон замуж нормально повыходили, за инженеров! Детей на фигурное катание водят! А моя — самая умная! Всех на свете умнее! И добрее! Что? Дожалелась? А тебя хто-нить пожалел?

Таня уже бежала вниз по лестнице.

Вадим все же вышел на работу. Не было такого, чтобы он туда не выходил. Если представить себе высокую температуру, которой в последнее время у Вадима, ведущего очень здоровый образ жизни, не было — так вот, она тоже не смогла бы его остановить.

Но сейчас было что-то похуже. Сейчас были горе, ярость и стыд. Горе от того, что Оля изменила и бросила. Ярость от того, что Оля бросила и изменила. И стыд. И коллеги все уже знали и смотрели с сочувствием и радостью. Или ему казалось? Нет, точно. С радостью.

— Да чего ты грузишься? — компаньон бил его по плечу и улыбался. — Сколько еще таких у тебя будет? Баба с возу — другим бабам легче! Сколько моделек молодых, свеженьких, своего часа ждут? Только обернись!

— Спасибо за поддержку.

Вадим ушел в зимний сад. То есть никакого зимнего сада здесь и в помине не было, но когда-то планировался. Скорее бы уже на ноги встать. А как тут на ноги встать? Как? Когда на ногах в принципе стоять невозможно?

Было тяжко, хотелось метаться, как-то ударять телом стены. Хотелось почувствовать очень сильную боль, движение мышц. Отвлечься от сверла в мозгу. Стряхнуть личинок, которыми обсыпало мысли.

И Вадим разбежался хорошенько и со всей дури долбанул плечом бетонную колонну. Хорошо! Очень хорошо! Еще разок!

Оля сходила в свою старую квартиру, роскошную, розовую, приняла ванну с пеной, хотела позвать поплескаться Игоря, но заленилась. Все так странно. Обидно, конечно, что такая чудесная ванна пропадает и такая чудесная квартира пропадает. Несправедливо, что Олин медовый период должен проходить в каморке, а не во дворце. Но с таким мужчиной, как Игорь, любая каморка дворец. Оля только на секунду представила себе Игоревы ключицы, струящиеся вниз волосы, умопомрачительный пуп… И голова сразу — ах! Поплыла, закружилась… Какое счастье — страстно любить красавца! И быть страстно любимой в ответ! Никто не испытывал большего счастья! И не испытает! Потому что не бывает такого идеального сочетания! Никогда уже не встретятся два столь совершенных человека! Их нет больше — двух таких совершенных! У женского совершенства имя Оля. А у мужского — Игорь. Игорь плюс Оля равно прямо неизвестно что! Что-то мега!

— Юлька!

— Ну, рассказывай! Мы с девками тут с ума сходим!

— Ой, я просто на седьмом небе!

— Где?

— Я в ванне, в бывшей квартире.

— А Вадим?

— На работе, где ж ему быть?

— Охренеть…

— Да ладно, он меня сейчас боится! Я ведь и в суд могу подать на алименты!

— Ага, как же… Ладно, рассказывай давай!

— Юлька… — Оля погладила свою пенную ногу. — Какая я счастливая!

— Да ты что? Реально, что ли?

— Ага! Я не знала, что такое бывает! Мы прямо не можем оторваться друг от друга!

— А кто вас кормит?

— В смысле?

— Еду вам кто носит?

— Да никто… Я ее в холодильнике беру…

— В каком?

— В обычном, белом…

— Холодильник Вадима?

— Ну… Так а что? Он мне денег пока не дал, чтобы мы сами покупали!

— Блин, смотри, Олька… Сколько Вадим это терпеть будет?

— Потерпит! Я его тоже не один месяц терпела!

— Дура ты…

— Ага! — Оля улыбнулась. — Дура. Влюбилась как дура! Мне так хорошо, прямо стыдно… Как представлю себе жизнь других людей, хочется плакать. Скучно все остальные живут, неинтересно!

— Только ты одна у нас крутая!

— У меня у одной есть Игорь!

— Н-да… А работать он собирается?

— Он каждый день работает! Вчера ночью встал, пошел на кухню играть! Бусечка моя! Такой красивый, Юлька!

Повалялась еще минут тридцать, привела себя в порядок перед нормальным зеркалом, потом еще приготовила легкий завтрак — тосты, кофеек. Господи, как они заживут! Вот только разберутся с деньгами, с дележкой, с разводами — и заживут! Быть красивыми чудесно!

Она выглянула на лестницу — нет ли кого? В частности, полоумной алкоголички Ирины Павловны? Она в такое время уже спит, но на всякий случай. Не хотелось бы столкнуться и с Таней. Она не наедет, не станет качать права, но просто неприятно. Да и Алию не очень прикольно встретить. Алия как будто не одобрила Олино решение. Ведет себя, словно не знакомы. И Лилию Степановну с ее дауном видеть не в кайф. И Насть всех сразу…

Никого…

Звонок телефона. Пришлось вернуться.

— Да!

— Оля, привет! Это продюсер! Помнишь, я к тебе приходил на Хэллоуин?

— А, да. Слушай, я здесь больше не живу. Можешь, конечно, звонить, но я не всегда смогу снять. Звони на мобилу.

— Ок. Слушай. Я насчет этого парня-дауна!

— Насчет кого?

— Насчет дауна!

— Какого? — Оля стояла на сквозняке, дверь открыта, в руках поднос. — Какого дауна?

— Сосед твой, который рисует!

— Слушай, мне некогда!

— Я быстро! Тут просто им очень заинтересовался один покупатель…

— Пока!

Оля бросила трубку — еще разговаривать насчет даунов каких-то…

Таня открыла дверь Светланы Марковны своим ключом. И тут же у входа — застывшая кучка.

Ой, как стало стыдно! Как же стало стыдно! Несколько дней не появляться! Светлана Марковна! Чапа! Простите!

Светлана Марковна спала. Видно, что вставала. Рядом с кроватью — тарелка, до блеска долизанная Чапой. У них и еды-то не было! Мама дорогая! Как же Таня так? Как она могла их оставить?

Прибежала Чапа, залаяла. Светлана Марковна открыла глаза.