Книга Величайшие загадки XX века - Николай Непомнящий

Наконец, подземелья в большинстве своем весьма объемисты, те, что состоят из многих этажей, оборудованы лифтами…

— А вот один из представителей Генштаба заявил со страниц «Комсомолки»: «Жара в московском подземелье градусов 30—35, а влажность под 100 %, но люди привыкли. Внимания друг на друга не обращали. Телеграфисток за женщин не принимали…» Если это и есть стабильные условия…

— Честно скажу, сообщение озадачивает. На глубине заложения подземных объектов температура горных пород составляет 7—10 градусов выше нуля, а влажность при нормальной работе вентиляции в тоннелях и на станциях метро не более 60 %. При параметрах же, указанных генштабистом, никакая аппаратура не может нормально работать — тем более люди. По–моему, из его слов следует, что в отделке сооружений имеются протечки, а системы вентиляции и кондиционирования никуда не годятся. Я не знаю, какие конкретно объекты он подразумевал, но, очевидно, перед передачей спецподземелий городскому хозяйству необходим тщательный техосмотр, а возможно, кое–где и ремонт. Видимо, за полвека многое пришло в негодность.

— Ханан Исаакович, как бы вы сформулировали свои предположения по дальнейшему использованию подземных сооружений в гражданских целях?

— Собственно говоря, мне уже приходилось их формулировать — в подробном письме, которое я направил мэру Москвы. Вкратце они сводятся к следующему. Прежде всего надо снять гриф секретности и официально опубликовать информацию о реальном состоянии дел на объектах, не связанных с военной тайной и не нужных для обороны. Затем составить перечень сооружений, подлежащих конверсии, реализовать их и полученные средства — вкупе с теми, что шли на их содержание, — передать на строительство метрополитена и городских коллекторных тоннелей. Далее: мы за последние годы безбожно отстали от мировой практики горностроительного производства. Нужна база информации о зарубежном опыте, доступная специалистам–практикам. Имейте в виду, что на Западе тем временем произошел резкий скачок в технологиях и механизации работ.

Кроме того, в Европе и Америке при проектировании подземных объектов сразу предусматривается возможность их двоякого использования — в военных и мирных целях, причем не только для гражданской обороны. Такой опыт есть и у нас — правда, небольшой и, как бы сказать, не совсем тот. В 1969 году начали применять новую, разработанную мной технологию сооружения пусковых шахт в неустойчивых водоносных грунтах зоны покровных отложений — путем погружения крепи в тиксотропной рубашке. Так вот: с военными строителями тогда договорились, что тем же методом они будут строить шахтные стволы на рудниках и прочих невоенных объектах. Тогда же, в 1969–м, эту прогрессивную технологию внедрили на Метрострое. В результате получили немалую прибыль.

Наконец, опыт проектировщиков и строителей бункеров и тоннелей поистине бесценен, и его надо использовать — пока они живы. Точнее мы. Ведь большинство из нас если не в преклонном, то в пенсионном возрасте, и нельзя терять время.

ТАЙНЫЕ ИГРЫ С ФЕЛЬДМАРШАЛОМ ПАУЛЮСОМ[28]

Вокруг имени Паулюса, победно проведшего свою армию от Парижа до Волги, всегда было много разговоров и слухов. Начать с того — кто же был он по званию? Вроде бы генерал–фельдмаршал. Некоторые солидные авторы даже рассказывали, как в последние дни Сталинградской битвы Гитлер присвоил своему любимцу это звание и как новенькие погоны для командующего окруженной группировкой были сброшены с самолета.

На самом деле известие о присвоении Паулюсу нового звания было получено за сутки до пленения по рации. Адъютант командарма Вильгельм Адам тут же записал необходимые сведения в «солдатскую книжку», имевшуюся у каждого немецкого военнослужащего независимо от звания.

О доставке погон в те дни не могло быть и речи. Пленен новоиспеченный фельдмаршал был в погонах генерал–полковника. Но когда его арестовывали, он заявил о своем новом звании.

В подвале был довольно затхлый воздух, горели свечи. В углу стояло невесть как оказавшееся здесь пианино. После соблюдения формальностей и передачи карты минных полей стали выходить из подвала на воздух. Надо думать, к нелегкому и непривычному для Паулюса ощущению позора прибавилось жуткое чувство от увиденного вокруг. Но не руины разрушенного города должны были угнетать командующего. Прямо у входа в подвал и чуть поодаль торчали наспех сколоченные кресты: немцы в последние недели хоронили своих прямо у позиций, вывозить куда‑то трупы и устраивать положенные по инструкции захоронения было некогда.

Впервые за два года войны была окружена и разбита крупная — 330–тысячная — не советская, как обычно было, а немецкая группировка, да еще во главе со своим командующим. По свидетельствам очевидцев, фюрер, узнав об этом, бился в истерике, пытался отменить свой недавний приказ о производстве Паулюса в фельдмаршалы, топал ногами и кричал, что тот нагло обманул его — не пустил себе пулю в лоб, а сдался живым! Тогда же у шефа абвера адмирала Канариса созрел план выкрасть Паулюса из русского плена и вывезти его в Германию.

Пока в Берлине готовили этот дерзкий план, пленный Паулюс со своими генералами был доставлен сначала в Бекетовку — южное предместье Сталинграда, почти не пострадавшее во время битвы, а затем в небольшой степной хутор Заварыгино. Для охраны высоких пленников был отряжен батальон войск НКВД.

В это время немцы стали предпринимать отчаянные попытки выкрасть фельдмаршала. В соседних районах были уничтожены несколько небольших десантных групп численностью до сорока человек, пробиравшихся в Заварыгино. Вскоре вражеские самолеты были замечены и над самим хутором. Пока это были, очевидно, разведывательные полеты. Самолеты не бомбили и не стреляли, а сделав несколько кругов, улетали. В хутор для усиления охраны перебросили еще один батальон. А спустя сутки пленных вообще перевезли. По разным данным, их сначала отправили в Саратов, а затем генералов во главе с Паулюсом доставили в Суздаль. Здесь в бывшем монастыре располагался лагерь для военнопленных из числа высшего командования — не только немцев, но и их союзников — итальянцев, венгров, румын, финнов. Жили они в монашеских кельях под неусыпной охраной. Советское начальство бдительно следило за пленником номер один. Он должен был стать важной фигурой в большой игре.

Примерно год спустя после поселения в Суздале Паулюса пригласил к себе в кабинет начальник лагеря полковник Новиков. Он передал пленнику… письмо от жены. Она была румынка и в отличие от супруга происходила из известной аристократической семьи. Кстати, некоторые историки почему‑то пишут фамилию Паулюс с приставкой «фон», которая, как известно, передавалась по наследству или присваивалась и которой у того не было.

Как это письмо, минуя границы, через войну попало из Берлина в Суздаль, — отдельная повесть, пока непрочитанная. Скорее всего, неизвестные разведчики, рискуя жизнью, сумели сообщить жене правду о ее муже и получить для него весточку из дому. В семье сначала верили нацистской пропаганде, растрезвонившей на весь мир три версии о Паулюсе. Первая: генерал–фельдмаршал принял яд, который он постоянно носил с собой. Вторая: он попал в плен тяжело раненным, и русские мучают его, требуя показаний. Третья: Паулюс погиб как солдат — на боевом посту. Нашли даже летчика, который якобы 2 февраля пролетал над центром Сталинграда и видел, как было взорвано здание универмага. Так писали немецкие газеты. Состоялись даже символические похороны Паулюса, на которых Гитлер лично возложил на пустой гроб не врученный экс–командующему фельдмаршальский жезл с бриллиантами.