Книга Падение Запада. Медленная смерть Римской империи - Адриан Голдсуорти

Благодаря вмешательству Диоклетиана перемирие наконец было заключено (хотя и с трудом). Вместе с тем случившееся показало, насколько сильно стабильность тетрархии зависела от господства одного из участников императорской коллегии над остальными. В 310 году Максимиан вновь решил взять власть и восстал против Константина. Его мятеж быстро подавили, а его самого казнили. Константин и Максимин Дайя вернули себе титулы августов (последний, как рассказывали, очень переживал из-за того, что Север, а позднее Лициний «обошли его» и получили повышение первыми). На следующий год Галерий умер: он страдал раком простаты, и, по словам Л актанция, последние дни его жизни сопровождались особенными страданиями. Лициний и Максимин Дайя бросились делить его территорию; в конце концов они договорились, что граница пройдет по Босфору. Диоклетиан скончался примерно в это же время, однако насчет его смерти существует несколько версий: согласно одним, он умер от болезни, согласно другим — покончил жизнь самоубийством.

В 312 году Константин напал на Максенция. Его армия была верна ему, закалена в боях на границах, и сам он обладал талантом военачальника. Быстро двинув войска в Италию, Константин одержал победу над сторонниками Максенция, а затем подошел к Риму. Городские укрепления обеспечивали защиту от внезапного нападения, но столь длинную стену вокруг столицы трудно было оборонять, если противник вел правильную осаду. Кроме того, если бы Максенций спрятался за укреплениями, избегая встречи с противником, численность войск которого, по-видимому, значительно уступала численности его собственных сил, это повредило бы его престижу. Он вывел армию из города и перешел Тибр по Мульвийскому мосту (каменный мост разрушили, поэтому близ него пришлось возвести понтонный). Несмотря на количественный перевес, ни военачальник, ни его войско не могли соперничать с противником, и Константин одержал решительную победу. Максенций был убит, а многие из его солдат утонули, когда бросились бежать через понтонный мост, сломавшийся под их тяжестью.

Осталось три императора, и Константин объединился с Лицинием. В 313 году Лициний женился на его сводной сестре Констанции (происходившей от Феодоры), а затем повел свою армию на Восток против Максимина Дайя. Последний провел свои войска по Европе и двинулся по главной дороге через Балканы. Они встретились близ Адрианополя 30 апреля, и армия Дайя была разгромлена. Он бежал, однако его преследовали, и в июле он покончил с собой. Оставшиеся два императора заключили между собой соглашение о разделе провинций: Константин забрал себе западные, а Лициний — восточные.

В 316 году Константин совершил провокацию: он вторгся на территорию Лициния в ходе кампании против неких сарматских племен. Если он стремился спровоцировать войну, а не просто заявить о своем превосходстве, он, вероятно, испытал шок, убедившись, что его противник сильнее, чем он предполагал. Последовало два сражения (второе опять-таки близ Адрианополя). Но несмотря на то что Константин выиграл оба, его победа оказалась неполной. По соглашению, заключенному в результате переговоров, Лициний отказался почти от всех своих провинций в Европе. В 324 году борьба возобновилась. Опять-таки ход кампании определялся в соответствии с системой дорог, и Константин одержал первую победу при Адрианополе. Лициний отступил в Византии, но проиграл сражение на море и затем бежал в Малую Азию. Константин преследовал его и выиграл решающую битву при Хризополисе. Лициний сдался и получил дозволение жить хотя и в плену, но с комфортом. Через некоторое время он был казнен по обвинению в заговоре вместе с маленьким сыном. Констанцию пощадили, и она жила при императорском дворе, окруженная почетом.

Впервые за почти сорокалетний период власть над империей перешла в руки одного правителя. Правда, за годы пребывания на троне Константин даровал нескольким сыновьям титул цезарей, но ни у кого не возникало сомнений относительно его первенства. Он пошел еще дальше, чем Септимий Север, который просто «нашел» себе отца, — еще прежде Константин объявил себя (солгав при этом) потомком недолго правившего, но почитаемого Клавдия II. Он не пытался возродить тетрархию, и его успех является сильным аргументом против современных утверждений, будто в те времена императору было необходимо иметь соправителей. Будучи, подобно Диоклетиану, «сильной личностью», он сокрушил противников и запугал всех, кто мог бы представлять для него угрозу. Но в отличие от Диоклетиана Константин решил добиться этого не привлекая коллег-императоров, над которыми он мог бы доминировать, и предпочитал править в одиночку. Успех обоих определялся скорее их личными качествами, политическими навыками, беспощадностью и сосредоточенностью на одной-единственной цели, нежели созданными ими институтами. Всего Константин пробыл у власти тридцать два года, хотя его единоличное правление продолжалось только тринадцать лет.

Церковь

Константин знаменит прежде всего как император, распространивший в империи христианство. Наделе все обстояло куда сложнее, и мы специально опустили в предыдущем разделе всякие упоминания о его религии. Дело не в том, что его религиозные взгляды не имели значения: прежде всего мы должны были рассмотреть его как одного из многих — правда, и одного из наиболее преуспевших — узурпаторов, сражавшихся за власть в империи в III—IV столетиях. Именно в этом контексте следует воспринимать его обращение, отношение к религии и религиозную политику. Новизна веры не имеет отношения к анализу политической карьеры, и привлекать первое для понимания второго было бы ошибкой. Для данного периода более, чем для какого-либо иного, существует опасность превратить историю правления Константина в историю христианства, развивавшуюся в те годы (в особенности христианства православного), — просто потому, что подавляющее большинство источников сосредоточены именно на ней.

После того как Галл иен положил конец преследованиям церкви, которым потворствовал его отец, христианские общины по всей империи наслаждались покоем в течение жизни целого поколения. Благодаря этому уже определившаяся тенденция стала еще более ощутимой: христианская жизнь все более и более оказывалась на виду. Епископы, как показывает переменчивая карьера Павла Самосатского в Антиохии, часто приобретали на местах большой авторитет. Во многих мелких и крупных городах строились церкви; одна из них стояла близ дворца Диоклетиана в Никомедии. Христиане занимали самые разные посты, в том числе в армии и администрации императора, и очень редко бывало, что кто-то из них обнаруживал несовместимость своих верований с возложенными на него официальными обязанностями. По-видимому, в результате некоего молчаливого соглашения отношение к христианству смягчилось и оно более не рассматривалось как угроза для империи. Ужасные слухи о каннибализме и инцесте в основном прекратились, и у многих возникли куда более адекватные представления о том, во что верят христиане. Философ-неоплатоник Порфирий, нападавший на церковь, основывался на весьма хорошем знании иудейских и христианских священных текстов.

При тетрархии церковь вновь подверглась масштабным гонениям. Считается, что впервые Диоклетиан заинтересовался этим вопросом, когда жрецы провели гадание, оказавшееся неудачным, и обвинили в этом христиан, стоявших в толпе и творивших крестное знамение. В 297 году всем чиновникам и военным империи предписали продемонстрировать свою лояльность, устроив жертвоприношение. В результате часть христиан отреклись от своей веры; большинство, вероятно, ограничились жестами, необходимыми для подтверждения их верности государству, тогда как немногие открыто отказались повиноваться и были казнены. В 303 году последовали более конкретные меры против церкви (отчасти их вызвал пожар во дворце в Никомедии, в котором обвинили поджигателей-христиан). Цели, которые преследовались в этот раз, дают хорошее представление о том, как укрепилась среди населения христианская вера и сколько адептов она приобрела. Прежде всего в качестве мишеней были избраны церкви (ту, что стояла близ дворца в Никомедии, разрушили первой); принадлежавшее им имущество конфисковалось. Все христианские тексты следовало сдать властям для сожжения. Цель выявить каждого христианина не ставили: в основном арестовывали наиболее значимых в общинах лиц. Чтобы заставить их отречься, применяли пытки. Отказавшихся сделать это заключали в тюрьму, подвергали еще более жестоким истязаниям и в конце концов часто предавали смертной казни, если те продолжали упорствовать.