Книга На стороне подростка - Франсуаза Дольто

Студентам тоже бывает тяжело узнать, что в священных местах, где все должно быть бескорыстно, как, например, в медицинских учреждениях, идет торговля и жульничество, обман, что существуют глубокие разногласия между людьми, что они могут друг друга ненавидеть. В обществе, где все категории профессиональных работников, все деятели и работники любых уровней говорят одно, а делают другое, молодым очень трудно сделать выбор в пользу той или иной деятельности, они все время испытывают внутренние противоречия и колебания, подобно буриданову ослу.

Чтобы помочь им найти выход, я сказала ученикам последнего класса, с которыми беседовала: «У вас сейчас переходный возраст между детством и взрослой жизнью. Это очень трудный переход, потому что надо отучаться думать и поступать по-детски и в то же время надо открывать для себя радость и смысл взрослых обязанностей. Когда ты ребенок, думаешь, что создавать здорово, но потом становишься взрослым и… Воспроизводить – это действительно прекрасно, потому что мы умрем, но оставим после себя детей; когда ты молод, хочется соблазнять одну девушку за другой, особенно если каждая новая девушка лучше предыдущей. Но наступает момент, когда хочется чего-то постоянного с какой-то одной девушкой, которая не обязательно „девочка что надо“, или с молодым человеком, который не обязательно „красавчик“, но в котором есть качества, нужные для будущего, с которым можно что-то построить. И вы оказываетесь в ловушке: с одной стороны, детство со своими идеалами, где всё на виду, с другой – необходимость строить реальность». Один ученик спросил: «Значит, вы – за компромисс?» Я ответила: «Я не „за“, но каждый из нас, когда возникают противоречия, должен найти то решение, которое он в силах принять, поэтому я не говорю, что выступаю за компромисс, – это уничижительное слово, но я – за плод реальных размышлений, я – за чувство реальности. Когда ты мал, а родители богаты, хочется, чтобы Дед Мороз принес тебе великолепный велосипед, чтобы он подарил гоночную машину и т. д. Но если родители бедны, Дед Мороз приносит велосипедик подешевле. Малыш этого не понимает, потому что он верит в воображаемого Деда Мороза. Позднее, когда он узнает, что Дед Мороз – это его родители, наступает такой возраст, когда ребенок доволен и этим плохоньким велосипедиком, потому что он уже получил роскошный велосипед в своих мечтах; можно и не реализовывать эти мечтания, и уверяю вас: дети богачей не чувствуют себя счастливее детей бедняков, получая подарки Деда Мороза. Просто надо стать постарше, чтобы это понять».

Я говорила, а они слушали, кивали, начиная понимать, что находятся в периоде мутации. Я подчеркнула, что это невероятно трудно – переживать период мутации в то время, когда само общество тоже его переживает.

У школьников не было конфликтов с родителями, потому что они понимали: конфликт – в них самих, но также и в обществе в целом. Они не переносили всё на родителей, которые тоже могли быть жертвами общественной мутации.

Дети рекламы: сдвиг

(беседа с Жаком Сегела[46] )

Ф. Дольто: Можно ли сказать, что нынешнее поколение молодых людей настолько подвержено влиянию рекламы, что стало «рекламным»?

Ж. Сегела: Приведу «магические» цифры: 50 % покупок, сделанных во Франции за 1986 год, с бόльшим рвением осуществлялись подростками моложе 15 лет, которые составляют не более 25 % населения. В нашей стране чем люди моложе, тем больше они поддаются влиянию рекламы. Это власть, причем единственная подлинная власть, и теперь она в руках молодежи, и реклама не является для них чем-то чужеродным. Короче говоря, реклама – это юность поколения, которому понятен ее язык.

Ф. Д.: Когда именно это началось?

Ж. С.: Начало рекламофилии молодежи датируется годом появления рекламы на телевидении (1968), само же явление стало обретать форму еще раньше, за два-три года до этого. На самом же деле маю 1968 года потребовалось 15 лет, чтобы утвердить свою власть.

Ф. Д.: Это последствия мая 1968 года?

Ж. С.: Все это последствия мая 1968-го. 1968 год материализовался в 1981-м. Я думаю, только те революции преуспели, которые провалились. Потерпев поражение, они находят путь к сознанию людей. Очень часто победившая революция подменяет фашизм правых фашизмом левых. Или наоборот. Это не решение проблем. В вопросе распространения рекламы произошла медленная эволюция. Понадобилось целое поколение, воспринявшее идеи 1968 года, оно их выносило и передало как эстафету следующему поколению, которое, в свою очередь, уже и воплотило в жизнь принципы 1968-го.

Ф. Д.: Каков, по-вашему, образ нынешнего подростка? В соответствии с этим образом что предпочли бы вы видеть в рекламе?

Ж. С.: Реклама всегда использует либо символы, либо ценности. Вечный символ отрочества – это чистота и наивность и одновременно дерзость, переоценка существующих ценностей, изменение мышления.

Но молодежь эволюционирует: сегодня она на несколько лет старше, чем наше поколение в их возрасте, года на два, на пять. Молодежь – это взрослые мужчины и женщины; большое заблуждение воспринимать их как мальчишек и девчонок. В фильме или на плакате – нужно везде уважать их правду жизни. А иначе происходит невосполнимый разрыв между символом и реальностью.

Ф. Д.: Каким образом подростки должны быть представлены? В одиночку, группой?

Ж. С.: Реклама должна быть очень четкой. Поэтому она должна избегать группового изображения.

Поменьше персонажей (один, максимум два) и знаков – тогда реклама действует сильнее.

В кино позволительно все, однако группа и здесь действует редко. Кроме рекламы кока-колы и голливудской жвачки. Это исключения, которые подтверждают правила. Групповое изображение рассеивает внимание. Реклама предпочитает персонажа-одиночку, который концентрирует на себе внимание, интерес. Впрочем, кинореклама и не использует массовые сцены, скорее крупные планы. Телевидение – тем более.

Ф. Д.: А пара подростков?

Ж. С.: Пара подростков олицетворяет другое значение. Например, клип против наркотиков, адресованный молодым: мы как раз исходим из толпы. Чтобы символически изобразить некое месиво, ужас, скученность, бессилие. После чего все фокусируется на маленьком ребенке и заканчивается парой.

Ф. Д.: В результате какой же образ подростка хочет создать реклама?

Ж. С.: Реклама пытается изобразить архетип юности – наивность и дерзость, что тесно связано с реальной жизнью этих молодых людей, которые сами в состоянии принимать решения и в своем сознании – взрослые люди. В какой-то мере, кстати, благодаря потрясающей кинематографической и телевизионной культуре, которую реклама преобразует в условные знаки и символы.

Подростки – страстные поклонники кино, их память еще девственна, их внимание заворожено телевизором. Они родились с наушниками вместо ушей и с камерами вместо глаз. Они – поколение видео.