Книга Внутренний голос - Рени Флеминг

Каждый день, каждую минуту им нужна моя любовь и забота; к счастью, теперь мне удается найти баланс между личной и профессиональной жизнью. Я благодарна своей маме, которая внушила мне, что я могу ею гордиться, хоть она и работает, в отличие от матерей моих друзей. Сейчас мы учим своих дочерей быть независимыми, но во времена моей юности все было иначе. Недавно Сэйдж выступила в детском хоре в одной русской опере, и после бурных оваций я зашла к ней за кулисы, чтобы забрать, и сказала: «Дорогая, ты же прыгаешь со скакалкой на сцене, тебе должно быть весело. В следующий раз я хочу видеть твою чудесную улыбку. И пой громче!» Поймав себя на мысли, что история повторяется, я рассмеялась. Я ведь не только мама, но и пример для подражания. Я говорю им, что надеюсь, они отыщут себе дело по душе, которое принесет им не меньше счастья, чем мне пение, — что-то, к чему они будут чувствовать настоящую страсть.

Однажды в погожий денек в Коннектикуте мы с девочками ехали куда-то по делам, и вдруг моя старшая дочь, которой тогда было десять, запела одну из виртуозных арий Царицы Ночи из «Волшебной флейты» с безукоризненными верхними фа. У меня в машине есть духовой камертон (я часто разминаюсь, когда веду машину, так что остерегайтесь сопрано за рулем), я быстро сверилась и убедилась, что она поет в правильной тональности. Я посмотрела на нее и воскликнула: «Амелия, это же потрясающе! Где ты это услышала?» Я водила их на эту оперу, но с тех пор прошел целый год.

Она улыбнулась:

— По телевизору вчера вечером. В кино.

— И сколько раз ты это кино смотрела? — спросила я, решив, что речь, наверное, о Диснеевском канале.

Она пожала плечами, ничуть не гордясь собой:

— Один.

Музыкальная память — удивительный дар. Целую неделю, стоило нам сесть в машину, девочки принимались распевать арию Царицы Ночи и брали все более и более высокие ноты. Я веселилась от души, но их подружки, ехавшие вместе с нами, смотрели на нас немного странно.

Я то и дело повторяла Амелии, что у нее прекрасно получается, и наконец она заявила: «Знаешь, мамочка, я подумываю, не стать ли мне оперной певицей».

Разумеется, уже через три дня она и не вспоминала про карьеру оперной певицы, но хотя бы секунду действительно этого хотела. Я всегда знала, что хотя бы одна нота унаследована мною от бабушки, а материнское сопрано и любовь моего отца к новой музыке придали моему звуку силу и своеобразный окрас. Их голоса — это наше наследство, соединение того, кто мы есть, и чему научились. Каждый голос уникален, не потому что у него свои особенности, но благодаря нашей способности впитывать разнообразие окружающего мира. В моем голосе — наследие предыдущих поколений, моей семьи, блестящих певцов, которыми я восхищалась, дорогих друзей. Он и в этой книге — может, не сам звук, но работа, мысль и страсть к пению. Крупицы моего голоса — в студентах, которые приходят на мои мастер-классы, или в начинающем певце, внимающем мне, как сама я когда-то внимала сияющим верхним до Леонтины Прайс и глубокому дыханию Дитриха Фишера-Дискау. В этом прошлое моего голоса и его будущее. Мой голос волшебным образом проникнет в будущее не только благодаря записям, но благодаря моим дочерям, их дочерям и сыновьям и их детям. Это не значит, что все они станут певцами, нет, но у каждого будет в жизни своя страсть, и, быть может, она будет звучать в их голосе, будет пробуждать всю музыку былых времен.