Книга Жертвы моды. Опасная одежда прошлого и наших дней - Элисон Мэтьюс Дейвид

Искусственные леди

В наши дни редкая женщина ежедневно тратит время на сложные прически или же пользуется услугами служанки, укладывающей ее длинные волосы. Однако в прежние времена в высшем обществе синонимом женственности были длинные струящиеся волосы. Их считали женским «венцом славы», идеалом красоты. Гребни же выполняли как практическую, так и эстетическую функцию. Всего лишь сто лет назад многие женщины «носили на себе не менее килограмма целлулоида в форме многочисленных гребней, закреплявших их прически»[537]. Эта деталь прически наглядно демонстрировала социальное и семейное положение женщины, отмечая ритуал инициации: маленькие девочки, девушки носили волосы распущенными по плечам, а замужние женщины подкалывали их в высокие прически, поэтому гребень традиционно считался ценным подарком на свадьбу. В этом разделе речь пойдет о популярности и опасности, которую гребни представляли для морских черепах. Этих животных массово истребляли ради их панцирей, служивших сырьем для производства аксессуаров. Будет рассказано и об опасностях «черепаховых» имитаций для тех, кто их носил и производил. Как показала великолепная выставка в Музее гребней и пластмассообрабатывающей промышленности в Ойонна, Франция, гребни для распутывания, удаления вшей и украшения человеческих волос существовали во всех культурах с доисторических времен.

Изготовители гребней использовали различные материалы, в том числе дерево, кость, слоновую кость, металл и рога животных. Самые роскошные гребни, однако, вырезали из черепахового панциря, природного «пластика», ценившегося за его крапчатую желто-коричневую расцветку, яркий блеск и прозрачность[538]. Самым искусным по оформлению считается большой испанский «гребень для мантильи» – черепаховая пейнета (peineta). Этот гребень появился в Андалусии, и его рисунок напоминает мавританские узоры и резьбу по дереву. К началу XVIII века традиционной стала высокая прическа с шиньоном, на котором крепилась пейнета, служившая основой для драпирования вуали или, немного позднее, кружевной мантильи (ил. 3 во вклейке)[539]. Несмотря на внешнюю привлекательность, черепаховый гребень имеет отталкивающее происхождение. Материал для изготовления черепаховых гребней добывали из нижнего щитка ныне вымирающего вида морских черепах – каретты. Изъятие нижнего щитка, который один журнал называл «черепашьей кожей», – это крайне жестокий процесс: черепах ловили и «вскрывали» прямо на берегу или же убивали и вываривали в кипятке или горячем масле[540]. В Европе черепашьи панцири использовали для изготовления ювелирных украшений и облицовки поверхностей еще со времен древних римлян, но поскольку каретты обитали в тропических морях, их завозили туда со всего света[541]. Учитывая, что годовой импорт черепашьих панцирей составил 30 000 кг в Великобритании в 1878 году и 42 306 кг (что эквивалентно 17 000 черепах) во Франции в 1876 году, к концу XIX века этот материал становился все более дорогим: за три десятилетия с 1870 по 1900 год цены на него выросли в три раза[542]. В контексте масштабного уничтожения животных производители целлулоида имели все основания рекламировать свою продукцию, ссылаясь на то, что они спасали жизни животных, и торговым знаком компании British Xylonite было изображение счастливых слона и черепахи, идущих рука об руку на задних ногах.

Из-за высокой стоимости черепашьего панциря уже в XVIII веке его начали подделывать с помощью рогов домашнего скота. На бледно-желтый срез рога наносили крап, используя затемняющую пасту на основе жженой извести и окиси свинца или токсичного сульфида свинца[543]. И рога, и черепаховый панцирь получили популярность в 1820-х и 1830-х годах: гребни возвышались над буклями а-ля Севинье, а позднее закрепляли преувеличенно высокие прически эпохи Романтизма coiffures а la giraffe, известные также как «аполлонов узел» (ил. 4 и 5 во вклейке). В отличие от традиционных материалов, целлулоид – изобретение человека, из него проще вырезать, придавать ему форму и полировать, его также можно окрасить во все цвета радуги. Всего через несколько лет после его изобретения в продаже появились целлулоидные безделушки, которые охотно раскупали как представители бедного рабочего класса, так и мелкая буржуазия. Джон Томсон, один из первых фотографов-репортеров, автор книги «Уличная жизнь Лондона» (1877), опубликовал в ней снимок переносного прилавка «Торговец галантерейными товарами (Барахольщик)». Документальная фотография и сопровождающий ее записанный устный рассказ свидетельствуют о том, что к концу 1870-х годов, всего лишь спустя десятилетие после их появления, целлулоидные гребни стали пользоваться у публики большим спросом. Томсон запечатлевал людей из рабочего класса Викторианской эпохи, собирал устные их описания: торговцев, женщин и детей, включая чистильщиков обуви, извозчиков и старьевщиков. На фотографии двое бородатых мужчин стоят за деревянной повозкой, до краев заваленной гребнями для волос. С искренним восхищением Томсон отмечает, что «современные „квази“ – ювелирные украшения на уличных прилавках замечательны своим разнообразием, художественным исполнением, великолепной имитацией драгоценностей и украшений и модными фасонами»[544]. Конечно же, они нравились женщинам, подобным той, что стоит у прилавка в грязном фартуке с младенцем на руках. Она внимательно рассматривает товары вместе с маленькой девочкой в переднике, возможно дочерью. Безымянный уличный торговец рассказал Томсону, что покупатели иногда «приходили с босыми детьми, порой даже без чулок, и тратили деньги на сережки или красивый гребень». Самыми частыми его покупательницами были молодые женщины. Некоторые, по его словам, были проститутками, «которые приходили чуть ли не голыми и чувствовали себя комфортно, лишь бы их волосы были уложены по последней моде и украшены одним из моих гребешков. Я знаю, что иногда они обменивают на гребни свое нижнее белье, даже если у них из дырявых ботинок торчат пальцы»[545]. Продать невидное постороннему взгляду белье в обмен на заметный декоративный гребень было оправданно для женщин, которым внешность служила капиталом.